Посмотрела – сначала на шинель, потом на него самого. Вот только веры в ее взгляде все равно не прибавилось, руки сжала в кулаки так крепко, что кожа на костяшках, казалось, вот-вот порвется.
– Где я? – спросила сиплым, с присвистом, голосом. Хорошо хоть вырваться и сбежать больше не пыталась.
– Ты в Чернокаменске.
– Где я? – повторила требовательнее. – Почему я здесь?
Ответить он не успел, скрипнули половицы, и оба они разом обернулись на дверь. На пороге с неизменным своим саквояжем в руках стоял доктор Палий. Вид у него был до крайности изумленный. Очки он сдернул с переносицы и сейчас пытался протереть и без того чистые стекла о отворот пальто.
– Товарищ милиционер, – наконец сказал он таким же сиплым голосом, что и рыжая, – не могу поверить глазам своим…
– Представьте, Илья Лаврентьевич, я тоже!
На самом деле Демьян обрадовался появлению эскулапа, как никогда. Вот пусть тот теперь и объясняется с этой несостоявшейся покойницей.
– Позвольте… – Палий сделал осторожный шаг в сторону девицы, сказал теперь уже шепотом: – Голубушка, как вы себя чувствуете?
Наверное, доктор внушал куда больше доверия, чем Демьян, потому что девица ему ответила:
– Слабость, – сказала неуверенно и дотронулась до затылка. – Голова гудит и кружится… – Выглядела она сейчас до крайности растерянной. Демьяну даже стало ее немного жалко.
– Голова гудит и кружится?.. – Палий водрузил очки на переносицу, а потом сказал: – Голубушка, я врач. Это я вас вчера осматривал, после того как Демьян Петрович вас нашел. Вы позволите?..
– Что?.. Я не понимаю… – Взгляд ее сделался затравленным.
– Так бывает. – Палий улыбался и медленно-медленно, чтобы не спугнуть, подходил к кровати. – После травмы головного мозга, голубушка, и не такое бывает.
– Какое? – спросила она.
– Разное. Заторможенность, спутанность сознания, амнезия. Так вы позволите? – В доказательство чистоты своих помыслов Палий открыл саквояж, показал девице его содержимое. – Я хотел бы вас снова осмотреть. Понимаете ли, в некотором смысле вы медицинский феномен, я должен убедиться.
– Хорошо, – она кивнула, – но вы должны мне объяснить, что я делаю в этом доме.
– Демьян Петрович! – Палий посмотрел на него с мольбой.
– Я нашел тебя вчера вечером. – Ну, не получалось у него обращаться к рыжей на «вы», особенно после недавних событий. – Ты лежала на лесной дороге с проломленным черепом.
– С проломленным черепом? – Она снова запустила пальцы в волосы, ощупала голову. – Вы издеваетесь надо мной?
– Конечно! – Демьян уже начинал закипать. – Мне же больше делать нечего, кроме как подбирать на дорогах бесчувственных дамочек, а потом над ними издеваться!
– Демьян Петрович, – снова взмолился Палий, – будьте так добры, согрейте воды. Попьем чайку, успокоимся.
– Я спокоен, – буркнул Демьян.
– Пусть он выйдет, – велела девица.
– Выйдет, голубушка! – тут же согласился Палий. – Непременно выйдет и без вашего разрешения не вернется.
– Я, между прочим, в собственном доме! – Демьян только сейчас обнаружил, что босой, натянул сапоги, вышел из комнаты.
Оказавшись на кухне, он подкинул дров в печь, поставил на огонь чайник и, прихватив из сеней ведро воды, вышел во двор. Из сарая послышалось приветственное ржание, это вороной почуял хозяина. Демьян наскоро умылся ледяной водой. Холод привел его в чувства. Ну, почти привел. Во всяком случае, обратно в дом он вернулся бодрым и относительно спокойным.
Позвали его минут через двадцать. Демьян уже порывался войти без разрешения. В конце концов, он здесь хозяин! Но не пришлось. Отворилась дверь, и Палий вежливо поинтересовался:
– Демьян Петрович, готов ли чаек?
Демьян не стал ничего отвечать, вместо этого разлил по чашкам кипяток, порылся в старых припасах, нашел бог весть когда купленные пряники. Пока занимался по хозяйству, успокоился окончательно, в комнату вошел решительным шагом.
Девица по-прежнему сидела на кровати, только уже без пальто. Пальто висело на вешалке рядом с дурацкой шляпкой.
– Ну, вот и все… – пробормотал Палий. Вид у него был такой же потерянный, как и у его пациентки.
– Что – все? – отчего-то испугался Демьян.
– Закончил я осмотр. Закончил и все равно ровным счетом ничего не понимаю! Ровным счетом! Да, сохраняется некоторая астенизация, но рана… и рефлексы… и прочее. Демьян Петрович, ну вы ведь вчера все видели! Могу я взять вас в свидетели?
– Можете, Илья Лаврентьевич. – На самом деле видел он куда больше доктора, вот только рассказывать об увиденном не собирался. Непонятно вообще, как о таком рассказывать. – Все было: и рана, и рефлексы, и прочее. Да вон же на волосах у нее кровь!
