— Прыжки Джексона не были полными, — внезапно понял Мелвин. На его лице появилось выражение сильного возбуждения. Насколько я помню, такая же реакция была у мужчины с фамилией Эдвардс в девяносто шестом году. — Невероятный парадокс: полукровки способны на полупрыжки.
— Мелвин! — резко оборвал его отец.
— Полукровки? — переспросил я. — Полупрыжки?
Ответом мне была мертвая тишина, а затем отец и доктор Мелвин заговорили одновременно:
— Понимаешь… этот ген не похож на другие, — запинаясь, сказал Мелвин.
— Не похож? — Да уж, ситуация выглядит все более странной.
— На те случаи, которые оформлены документально. Мелвин немного знает…
— Хватит! — рявкнул Маршалл, глядя на меня в упор. — Доктор Мелвин — эксперт по этому рецессивному гену. И, возможно, больше никто в мире не обладает такими знаниями, как он. У ЦРУ нет другого выбора, кроме как пристально следить за каждым носителем гена времени. Я считаю, что мы видим результат самого обычного процесса эволюции. И именно поэтому твой случай не похож на все остальные уже известные нам. С течением времени все меняется.
Ага, я понял: это очередные недостающие части головоломки. Во-первых, Мелвин проговорился о «полукровках».
Может быть, он хотел сказать, что я не стану использовать свои возможности во вред всему миру.
— Формально, Джексон совершил один полный прыжок, — заметил Мелвин, глядя мне за спину. — Возможно, он мог бы…
— Мелвин, мне кажется, на сегодня он и так услышал достаточно! — Отец смотрел на доктора и, казалось, взглядом умолял его замолчать. — Джексон ведь еще ребенок. Вы же слышали, он сказал, что больше не может этого делать.
Я постарался скрыть свою реакцию на последние слова Мелвина и сделать вид, как будто ничего не понял. Но я прекрасно знал, что он имел в виду тот мой прыжок, когда я оставил умирающую Холли одну.
Это был полный прыжок. Я сменил основную базу, и именно поэтому он отличался от всех предыдущих.
— Выходит, ЦРУ наблюдает за всеми, кто путешествует во времени? И у всех этих людей дурные намерения? Настолько, что они могут поставить мир на грань уничтожения?
— Это очень запутанно, — сказал отец. — Все, о чьем существовании мы знаем, являются нашими противниками. Мы называем их «ВВ».
— «ВВ»?
— «Враги времени».
— И что в них такого ужасного?
— Это длинная история, но, если коротко, дело в борьбе за власть. И с этим нам приходится постоянно сталкиваться, — сказал Маршалл. — Обычный гражданин — такой, как ты, например, — даже не догадывается о том, что происходит, и никогда не поймет, что может случиться, если изменить прошлое. Или раскрыть тайны будущего.
— Мне кажется, мы уже выяснили, что я не обычный гражданин.
— Но и не агент ЦРУ, прошедший специальную подготовку, — резко возразил мне Маршалл.
Если его задачей было убедить меня, что ЦРУ в этом деле выступает с позиций добра, он ее полностью провалил.
— Ясно, если вы не хотите ничего добавить к рассказу о том, почему природа сыграла со мной эту злую шутку, то я пойду домой.
— Здесь особо нечего добавить, — сказал отец, который старался говорить со мной тоном «хорошего полицейского». — Возможно, если бы мы знали о тебе больше и доктор Мелвин мог бы…
Все произошло именно так, как предсказывал Адам. Они старались вытянуть из меня как можно больше информации. Но я знал, что достаточно силен в этой игре. Я почти целый год скрывал, что путешествую во времени, выдумывая разные истории. Конечно, обмануть Холли «ноль-ноль девять» было чуть легче, чем этих парней, но мой отец в две тысячи девятом году даже не догадывался о моих способностях.
— На сегодня разговоров достаточно, — сказал я.
— Согласен, — кивнул Маршалл.
Мелвин протянул мне крошечную красную таблетку и стакан воды.
— Это поможет тебе уснуть, — произнес он таким тоном, как будто говорил с ребенком, которому собираются вырвать зуб.
— А где же пропитанная отравой тряпка? — едко поинтересовался я.
— Это место известно только мне и агенту Майеру. Даже доктор Мелвин предпочитает оставаться в неведении для его же собственной безопасности, — объяснил Маршалл.
