Датчики уловили сотрясение почвы, и рядом появилось огромное существо на двух ходульных конечностях. Оно заметило Шу, наклонилось над ним и издало серию членораздельных звуков. Вскоре рядом появилось ещё одно, раза в два больше. Похоже, первое было его детёнышем. Анализатор выдал определение: первично-разумные формы, не достигшие стадии слияния.
Агрессивных намерений аборигены не питали. Гиа переключил ментальный излучатель на дружелюбие и симпатию, а ресурсы вычислителя передал лингвисту. Существа спорили — взять Шу к себе или оставить здесь.
Дожидаться спасателей под защитой местных разумных было весьма заманчиво, и Гиа задействовал все мощности ментального излучателя, чтобы заставить большее по размеру существо взять его с собой.
Наконец абориген решился, положил разведчика в мягкую транспортную тару и перенёс в своё жилище. Шу предложили пищу на выбор, и он остановился на мягком концентрате белков, минералов и жиров. Скафандр с лёгкостью переработает её в пригодную для гиа форму.
Разведчик снова возблагодарил звёзды. Теперь, наконец, можно было отдохнуть.
«Нет, нужно завязывать с ночными ужастиками. После них чего только не почудится. Сейчас вот своими глазами видел, как собаки гнали рыжего бесхвостого котяру в жилетке, очках и с фонариком в лапе. Хотя, кто знает, может он со светом мышей ловит?
Интересно, фонарик он здесь на свалке подобрал? Или вместе с ним из коттеджей сбежал? Вон, за деревьями виднеются. Тоже мне, хозяева жизни, а строятся рядом со свалкой, пусть и старой. Ну ладно мы, нам деваться некуда. Одно радует, лес недалеко».
— Папа, иди сюда скорей.
— Ну, что ты опять нашла?
— Пап, гляди какой хороший!
— Ничего себе! Откуда он тут взялся?
— Давай его домой заберём.
— Ага, и будет, как с котёнком…
— Не-е-ет, я за ним сама убирать стану.
— Не врёшь?
— Честно, буду!
— У него, наверное, хозяева есть.
— Пап, если он сбежал, то, наверно, никому не нужен. Ну, папочка, давай его возьмём. Я буду себя хорошо вести. Пусть он будет моим подарком на день рождения, и на Новый год, и…
— А чем ты его кормить собираешься?
— Он муравьёв ест. Я читала. А ещё его можно мотылём кормить или мучными червями. Ну, давай возьмём.
— Ладно, сейчас подумаем.
«Вот ведь знает, что я отказать ей не смогу. Когда я ей последний раз подарок делал?! И зверь этот дорогой, мне его никогда не купить.
А тут — зачем покупать? Вот он сидит. И животных дочка любит.
В меня, наверное. Мать нам никого заводить не даёт. Всё за чистоту в доме борется.
Только что мы с этим чудом делать будем? Вдруг он ничего нашего не ест? Прикажете корм в зоомагазине покупать? Это с моими-то доходами! А, ладно. Не найдём, чем кормить, в зоомагазин и сдам.
Кольке. Он его пристроит.
Как там у Киплинга? «Никогда вы не найдёте в наших северных лесах длиннохвостых ягуаров, броненосных черепах…». У нас теперь и не такое найти можно. Из коттеджей он, точно. А больше откуда?
Вот ведь люди, побалуются, как с дорогой игрушкой, и оставят без присмотра, или выбросят. Кормись животина, как хочешь. Да, друг, если тебя никто искать не будет, ты тут точно пропадёшь. Это тебе не Бразилия!».
— Уговорила, берём.
— Ой, спасибо, папочка.
— Ладно, не подлизывайся, помоги лучше. Ух ты, тяжёлый какой.
Гляди, и не сопротивляется совсем. Чует, в хорошие руки попал. Давай сумку подставляй.
— Смотри, пап, он творог ест.
— Ну, слава Богу! Голодным не останется. Только всё равно надо у дяди Коли спросить, чем ещё его подкармливать надо.
«Ой, что будет, когда мать домой вернётся! Ну, уж уговорю её как-нибудь. Тем более, и зверюга вон какая симпатичная. И чего ж ты, друг, мне так нравишься-то, не пойму».
Броненосец сидел в большой картонной коробке перед блюдцем с творогом и дружелюбно подмигивал блестящими хитрыми глазками.
