откровенно хватать Акселя за рукава, охотник не выдержал и все-таки сделал то, о чем мечтал весь день. Дождавшись, когда они окажутся в узком переулке между домами, охотник развернулся и ударил беспокойного спутника в челюсть, отчего тот отлетел далеко в сторону и затих. Убедившись, что Кутар жив, но в ближайшие несколько часов никому не станет отравлять существование, Аксель продолжил путь. Настроение его поднялось на недосягаемую высоту, как бывает, когда разумный уступает соблазну, который долго подтачивал его душу. Возможно, уже спустя короткое время совесть или здравый смысл проснется, и воспоминание о том, что поддался слабости, будет еще долго мучить совесть, но тот момент, когда ты разрешаешь себе сделать что-то, чего сделать очень хочется, хотя вроде бы и не должен, все равно остается самым ярким воспоминанием.
Впрочем, настроение недолго оставалось приподнятым. Аксель почувствовал одержимого. Он сначала даже не обратил внимания на то, что ему совсем не хочется возвращаться к Сакару, хотя таких ошибок охотник не совершал уже давно – привык отличать чутье от обычных желаний. Но в этот раз он был настолько выбит из колеи, что на какое-то время потерял бдительность. Казалось, нежелание идти к Сакару является следствием нежелания описывать сегодняшний день. Рассказывать о том, что никаких результатов в поиске одержимого он не достиг, о том, что малограмотные орки сожгли невиновную, и о том, как он постыдно сорвался на Кутаре, откровенно не хотелось. И потому Аксель спутал нежелание идти в сторону жилища орка с нежеланием признаваться в своих неудачах. Однако охотник быстро разобрался в своих ощущениях.
С этого момента он стал двигаться осторожнее. В тумане определять расстояние было невозможно, одержимый мог оказаться очень близко, а могло случиться так, что он, наоборот, находится даже дальше, чем обычно мог почувствовать охотник. По мере того, как молодой человек приближался к жилищу Сакара, он все явственнее убеждался, что направление совпадает. Против воли Аксель начинал двигаться быстрее, затем одергивал себя, заставляя вспомнить об осторожности.
Дом орка выглядел так же, как и утром, когда Аксель его покидал – по крайней мере с расстояния в несколько десятков метров. Рассмотреть подробности не представлялось возможным из-за тумана, а ближе подойти охотник опасался. Молодой человек обошел дом по широкой дуге, надеясь, что он ошибся, – тщетно. Одержимый находился где-то там.
Аксель двигался очень медленно и очень тихо. Чем ближе он подходил, тем сильнее чувствовалось напряжение. Рассмотреть что-то по-прежнему было невозможно, радовало только то, что и одержимому туман помешал бы. Акселю хотелось пробежать оставшиеся метры до ограды, перемахнуть ее одним прыжком и ворваться в шатер, но делать так было нельзя. Оставалась возможность, что одержимый еще не внутри, и тогда охотник потеряет преимущество внезапности, а одержимый получит шанс напасть со спины. Аксель скрипел зубами от нетерпения, но продолжал двигаться так же медленно и плавно. И был вознагражден за свою выдержку. Одержимого он не увидел – тот все-таки успел уже проникнуть в шатер. Аксель услышал окончание разговора:
– У тебя осталась последняя стрела, охотник. – Голос говорившего был полон сдерживаемого торжества. – Ты обездвижен моим неудачливым предшественником, ты истратил все снаряды и не попал. Сейчас ты выстрелишь еще раз, а потом я возьму твою жизнь. Жаль, что ты не испытываешь страха. Но сейчас ты познаешь боль…
Аксель не стал дожидаться, когда одержимый закончит свою мысль. Он выстрелил прямо сквозь шкуры, которые составляли стену шатра, на голос, несколько раз. Полностью опустошив обойму, охотник на бегу отбросил разряженный метатель и достал второй. Откинув полог, закрывающий вход в шатер, Аксель отступил в сторону, на случай, если одержимый поджидает его прямо у входа, после чего заскочил внутрь… только для того, чтобы увидеть, как одержимый разрывает стенку шатра и убегает. Охотник выпустил ему вслед обойму второго метателя, но серьезных повреждений нанести так и не смог – одержимый с огромной скоростью пересек пустырь и исчез.
– Браво, дорогой Аксель. Ты очень вовремя. – Сакар отбросил в сторону свой метатель и со стоном повалился на подушки. Как ему удавалось до сих пор стоять на сломанных ногах, было непонятно. – Эта тварь ошиблась, стрел у меня вообще не осталось. Пришлось бы встречать его ножом, а для меня сейчас это гиблое дело. Садись, расскажи мне, как прошел день. Ночная охота в тумане – не самый лучший способ самоубийства, особенно теперь, когда одержимый знает своего охотника.
Аксель был вынужден согласиться. Он пересказал события дня, не забыв упомянуть о странном поведении Кутара. Орк слушал, не перебивая, но по мере того, как Аксель описывал свои похождения, он становился все более встревоженным. Когда молодой человек замолчал, Сакар еще несколько минут обдумывал услышанное.
– Тревожные вести, друг мой, очень тревожные. Я бы мог отмахнуться от твоих опасений, если бы не знал того, что знаю сам. Этот пожиратель навоза в последнее время очень интересовался охотой. Сначала мне даже приятен был его интерес, но потом он стал слишком любопытен. И знаешь, в тот день, когда моя охота чуть не завершилась, он тоже постоянно крутился рядом. Знаешь, та история на Пепелище, когда Иду чуть не высекли… ну да, кому знать, как не тебе? Так вот, мы все слышали, что одержимый тогда действовал не в одиночку, ему помогали нормальные разумные. И, по крайней мере, один из них знал, что делал. Но одно дело – слышать о таком, а другое – убедиться на собственном опыте. Я не поверил, что Кутар помогал одержимому. Возникали, конечно, подозрения, уже потом, когда я вспоминал подробности, но так, в порядке бреда. Я такое всерьез даже не обдумывал. Но если что-то произошло два раза – тут только тупой баран не заподозрит закономерности. Этот кусок ослиного дерьма явно не просто так возле тебя крутился. Очень похоже на то, что он знал, что меня придут убивать, и изо всех сил старался тебя отвлечь в меру своего куцего разумения. – Орк еще на какое-то время задумался. – Вот что, дорогой Аксель. Думаю я, надо нам завтра с ним побеседовать. Хорошо, что ты его совсем не прибил. Мы просто обязаны убедиться, что все, что я
