– Не будет ли с моей стороны невежливым поинтересоваться, какая же нужда привела сюда вас, юноша? В это место последнее время приходят только редкие страждущие, чьи помыслы направлены только на то, чтобы исцелиться от черной смерти. Но я вижу, что у вас дивно здоровый цвет лица, ваши движения плавны и в то же время наполнены силой. Вы совсем не похожи на заболевшего! – Речь собеседника звучала непривычно, некоторые фразы были устаревшими, хотя сложностей в понимании не возникало – все же со времен эпидемий прошло не так много времени.
Аксель собрался с мыслями. Кто бы ни был его нежданный собеседник, разозлить его неосторожным словом не хотелось. От него веяло силой. Ощущения были немного похожи на те, что возникали рядом с одержимыми, но все же не совсем. В присутствии одержимых охотник чувствовал себя, будто он находится рядом с хищным насекомым, холодным и равнодушным, бесконечно чуждым и безусловно враждебным. Сейчас рядом с ним тоже, без сомнения, шел хищник. Только с ним, все же, можно было договориться. Аксель позволил себе помолчать немного, обдумывая ответ.
– Несколько часов назад мне сообщили, что одну хорошую девушку похитили бандиты и не нашли ничего более разумного, чем попытаться скрыться здесь.
– Вот как… Скажите, юноша, эта хорошая девушка, должно быть, ваша возлюбленная?
Аксель подумал еще немного, но снова решил не врать.
– Откровенно говоря, я даже не знаю, как эту девушку зовут. Мы с ней не разговаривали. Все, что я о ней знаю, это то, что она прекрасно играет на скрипке. Ее музыка позволяет восстановить душевное равновесие.
– Как интересно! Такие выдающиеся способности, без сомнения, делают ей честь! Теперь я бы и сам с удовольствием послушал ее выступление. Душевное равновесие – это то, чего мне, бывает, очень сильно не хватает. А когда мне не хватает душевного равновесия, все окружающие его тоже теряют. Это очень осложняет существование. Впрочем, не обращайте внимания на мое брюзжание. Так значит, та группа, что прошла здесь совсем недавно, – это, скорее всего, разбойники, пленившие прекрасную деву… Жаль, что в тот момент, когда они здесь появились, я не имел возможности с ними встретиться. А известно ли вам, молодой человек, какую цель преследуют мерзкие похитители?
Аксель сокрушенно развел руками.
– Та, кто попросила у меня помощи, не успела мне этого объяснить. И по какой-то причине она также не смогла пойти со мной на поиски.
– О, значит, есть еще и третья сторона в этой истории! Как интересно! Та, что позвала на помощь вам, конечно, знакома ближе, чем таинственная скрипачка?
И снова Аксель виновато развел руками.
– Она и вовсе является призраком. Я видел ее вместе со скрипачкой, она танцевала под ее музыку. Однако я не раз слышал рассказы о ней. Ее называют Черная Орчанка.
– Какое совпадение! Когда-то я тоже знал призрака с таким именем и даже видел ее танцы. Так значит, она до сих пор пляшет на пустынных площадях? Приятно знать, что что-то остается неизменным. Однако меня поражает ваша беспечность, молодой человек. По первому слову незнакомого призрака отправиться в столь опасное место – для этого требуется недюжинная храбрость. А может, глупость? Конечно, этот призрак – дама, но все же мне удивительно думать, что нынешняя молодежь столь беспечна и легковерна.
– Мне показалось, что она не станет лгать, – попытался оправдаться Аксель. – Зачем ей это? Поступок мой, возможно, и в правду глуп, но к храбрости он не имеет отношения. Я зарабатываю на жизнь довольно опасным ремеслом и привык относиться к тяжелым ситуациям как к работе.
– О каком же ремесле идет речь? – живо заинтересовался разумный и даже повернул голову к Акселю, хотя до сих пор, двигаясь рядом, он смотрел куда-то вперед. Аксель не удержался и взглянул в окуляры маски, но ничего за ними не увидел, несмотря на то, что улица была хорошо освещена. Казалось, стекла выкрашены изнутри черной краской. – И давайте уже познакомимся, молодой человек. Конечно, здесь нет третьего лица, знакомого нам обоим, так что представить нас некому. Но, думаю, в некоторых ситуациях можно пренебречь этикетом, вы не находите?
– Меня зовут Аксель Лундквист, я охочусь на одержимых.
– О, так мы с вами, Аксель, получается, в некотором роде коллеги! Вы тоже уничтожаете скверну. Я помню, когда этот несчастный город наводнила чума, представители вашего ордена были одними из немногих, кто продолжал выполнять свою работу до последнего, даже когда их плоть начинала гнить. То были достойные разумные. Весьма рад знакомству. Я и сам за последние десятилетия уничтожил нескольких одержимых – в нынешнем состоянии для меня это не представляет сложности. Позвольте теперь и мне представиться: Доктор Чума. Конечно, это только прозвище, но своего настоящего имени я уже не помню. Вы окажете мне любезность, если станете звать меня Доктор. Простите, что не открываю своего лица, но, боюсь, это слишком неприятное зрелище. Уверен, вы перенесете это зрелище, но зачем вам лишние неприятные переживания? Впрочем, я и сам не знаю, осталось ли еще лицо за этой маской. Вам, наверное, любопытно встретить в этом месте столь болтливого разумного?
– Признаться, я был несколько обескуражен, – кивнул Аксель и все же решился задать вопрос: – Я ведь не ошибусь, если предположу, что вы помните времена эпидемий? С тех пор прошло довольно много времени, как же вам удалось выжить?
– Выжить? – переспросил Доктор. – Тут уместнее было бы сказать, «не удалось умереть». Эти два состояния довольно сильно различаются. Как я уже упоминал, этот костюм давно не укрывает тело, которое досталось мне при рождении. Подозреваю, за прошедшие века ни одна его часть не сохранилась. Меня спасает только то, что большую часть своего существования я не помню, так как провел это время в беспамятстве. Но, боюсь, не смогу объяснить вам
