ничего не поняли… Да и вообще, на занятую парочку обращали внимание разве что десяток черепов, позаимствованных почти изо всех ниш на благо развития некромантской науки. На кой ляд они понадобились экспериментаторам, никто не знал, однако все искренне сочувствовали бедным черепушкам, расставленным на полу полукругом. Впрочем, те и сами в обиду себя не давали, пытаясь периодически полакомиться то бутербродом Нэда, то пяткой Аяны.
Сайтос и Танорион даже поспорили на тему, что из них вкуснее… Выиграл, кстати, демон – по азартным подсчётам, проведённым общим нестройным хором, конечность некромантки пользовалась у отдельных деталей некогда целого скелета наибольшей популярностью. Младший принц попробовал оспорить результат, его друг, естественно, не согласился…
Примирил их фыркнувший Ардан, меланхолично заметивший, что, скорее всего, голодным черепушкам по вкусу больше всего пришлись белые сапожки Аяны, сшитые из хорошо выделанной кожи.
Эрхан и второй аронт, переглянувшись, согласились с выводом и вернулись к прерванным занятиям. Аяна, Нэд и черепа, не вникающие в тему спора, на всякий случай тоже покивали и возвратились каждый к своим делам. Согласный сам с собой Ардан молча продолжил весьма неудачно мухлевать…
А голодный и не согласный со всеми упырь снова взвыл в своём саркофаге. Но его мнения опять же никто не спрашивал.
В противоположном углу от заядлых картёжников, жаждущих вида хотя бы частично обнажённого женского тела (но позорно проигрывающих ему же), на краю саркофага, используя его как стол, пристроились Гарлиэль, Кизар и Сайтос. Из алкоголя они, по общему молчаливому согласию, выбрали гномий самогон. Точнее, ответственность за сей странный выбор взял на себя бывший учитель нынешнего куратора настоящих студентов, а последние же, не собираясь падать в грязь лицом, уверенно выказали одобрение «напитку суровых мужчин». Лунный эльф по дурости даже попытался поначалу перепить лучшего шпиона Сайтаншесса… Естественно, не рассчитав собственных сил, ушастый теперь горько сожалел о содеянном, благодаря всех известных, не очень популярных, а также заново придуманных Хранителей за раскосые от рождения глаза.
Порядком набравшийся, но честно это не признающий эрхан смелый порыв молодёжи оценил, хотя вслух ни за что не признался бы. Дабы дать им последний шанс на реабилитацию, демон, по доброте душевной, решил научить подрастающее поколение пить самогон с локтя… И не пожалел об этом. А вот бесчисленное количество ушедших в Даркову Пустошь рюмок – очень даже.
Когда Гар, в очередной раз потерпев неудачу, грустным взглядом проводил почившую с миром рюмку, осколки которой затесались в горке из стекла на полу, образованной предыдущими товарками, Сайтос подмигнул появившемуся на миг из стены привидению. Из-за лёгкого и незаметного тычка бестелесной сущности под локоть сосредоточенного вампира склеп огласил новый жалобный дзыньк. Парни снова приуныли. Тогда демон, недолго думая, снова подмигнул довольному и наполовину торчавшему уже из потолка Таське, и лихо опрокинул в себя хорошую порцию алкоголя с помощью крыла. Выдав восторженное «о-о-о!» и воспрянув духом, Кизар мощным рывком расправил кожистые крылья…
Гарлиэлю крыть было нечем. Поэтому он особо не сопротивлялся и даже как-то приуныл в полёте, когда его товарищ, не рассчитавший длину правого крыла, снёс бедного эльфа со своего места. Проехавшись по земляному полу на спине, некромант стукнулся макушкой о нижнюю ступеньку и сел, задумчиво хлопая длинными ресницами. Выудив из кармана пыльных и облитых самогонкой штанов невесть как оказавшуюся там целую рюмку, Гарлиэль набулькал в неё сивухи из бутылки, забытой всеми у выхода, и ловко опрокинул содержимое рюмки в себя. С локтя.
– О-о-о! – одобрительно покивал Сайтос, показывая большой палец и легонько покачиваясь на своём месте.
– Ы-ы-ы! – согласился с ним Кизар, умудрившийся благодаря всё тому же крылу засунуть тонкую ножку рюмки себе прямо в нос.
– Угу, – поддержали их задумчивым голосом Ардан и Кейн, оказавшиеся теперь в равном положении и перед нелёгким во всех смыслах выбором: гордо лишиться и трусов или тихо признать себя побеждёнными.
– У-у-у! – тоскливо взвыл в своём гробу упырь, не согласный жрать летучую мышь, подсунутую ему жалостливым Нэдом.
Мышь как бы сама не была в восторге от этой идеи… Но и её, и упыря уже по традиции никто не спрашивал.
– Вздрогнем, – меланхолично поддержал всеобщий гул здорово наклюкавшийся аронт и попытался выпить вино из кубка прямо в положении лёжа.
Что, естественно, было делом трудноисполнимым, но и младший принц Сайтаншесса так просто сдаваться не собирался. Задрав голову как можно выше, он вытянул шею и принялся по-кошачьи лакать вино языком, изредка прерываясь, облизываясь и довольно мурлыча.
Эльсами, сидевшая на ступеньках, ведущих к саркофагу, беззвучно хихикнула и спрятала выползающую на лицо улыбку за своим кубком с тем же вином. В её голове приятно шумело, хотя она по-прежнему оставалась наиболее трезвой из всех присутствующих. Пожалуй, ей выпала самая тяжкая доля – выслушивать слёзные излияния растянувшегося на тех же ступенях и использующего её колени в качестве подушки аронта.
Однако никаких советов, да и просто ответов от неё не требовали, а особо заунывные моменты в покаянной речи приёмного сына Повелителя эрханов вызывали у вампирки исключительно приступы гомерического хохота. А Танорион, нагло и безвозмездно использовавший жрицу Латимиры в качестве жилетки, при особо остром приступе апатии изволил прикладываться к выбранному им для задушевной беседы и довольно приятному на вкус вину. Кошачьим способом, естественно.
И ему, собственно, было как-то побоку, что только во время употребления им алкоголя все вокруг почему-то начинали дико ржать.
– Ну дык вот… – Отставив кубок на ступеньку ниже, Танорион снова пристроил голову на коленях воспитанницы своего брата. Дождавшись, пока Саминэ запустит свою ладонь в его шевелюру, давно уже превращённую в воронье гнездо с кое-где вплетёнными косичками, аронт мурлыкнул и, прищурившись,
