стороны. Все они сели за столы после того, как Франклин их представил. Команда А состояла из Зейна, Петры, Дженнифер Теллус, пуффендуйца Эндрю Хуберта и студента Альма Алерон по имени Геральд Йонес. Команда Б не стала сюрпризом. Она состояла, по большей части из пятнадцати- семнадцатилетних слизеринцев, включая Табиту Корсику, ее дружка Тома Сквалуса и еще двоих — Хейвера Флэка и Нолана Битлбрика. Из пяти человек за столом только один был моложе пятнадцати — Ральф. Он сидел на своем стуле словно статуя, уставившись на Франклина, как загипнотизированный.
— Речь в сегодняшних дебатах, — продолжил Франклин, поправляя свои квадратные очки, — как уже было освещено в различных СМИ, пойдет о важных вещах, и они будут иметь далеко идущие последствия. Как известно, расхождения во взглядах являются высочайшей степенью проявления свободы, а дебаты и дискуссии помогают населению мыслить разумно, что способствует действиям правительства в правильном направлении. Эти непреложные истины определяют наш путь, и сегодня мы увидим их в действии. Не будем забывать о взаимоуважении и доводах рассудка, даже если мнения оппонентов будут далеки от ваших собственных, таким образом, мы сможем сохранить уважение к этой школе и всему, что случилось в ее стенах. Вне зависимости от исхода дебатов, — на этой фразе Франклин обернулся к командам, сидящим друг напротив друга, — позволим нам всем остаться теми же, кем мы и вошли сюда — друзьями, однокурсниками и товарищами.
Зал разразился аплодисментами, которые, как показалось Джеймсу, благодарности не выражали, скорее, были поверхностными. Франклин достал из своих одежд бумагу и изучил ее.
— Несколько ранее этим вечером с помощью жеребьевки было установлено, — провозгласил он, — что команда В выступит первой с вступительной речью. Полагаю, ее будет представлять Табита Корсика. Мисс Корсика, пожалуйста.
Франклин отступил от трибуны, садясь в кресло, расположенное в самом центре сцены. Табита вышла к подиуму, находящемуся с левой стороны, руки ее были пусты. Она улыбнулась толпе своей восхитительной улыбкой, видимо, чтобы очаровать каждого одного за другим.
— Друзья и одноклассники, учителя и представители прессы, могу ли я взять на себя смелость указать на то, что замечания нашего уважаемого профессора Франклина, фактически, представляют саму суть ошибки, которая лежит в основе нашей сегодняшней дискуссии?
Толпа испустила что-то вроде совместного вздоха, вздоха ожидания. Табита воспользовалась моментом, чтобы повернуться и улыбнуться Бенджамину Франклину:
— С извинениями и уважением, профессор.
Франклин, казалось, был совершенно невозмутим. Он поднял руку ладонью вверх и кивнул. Этот жест, видимо, говорил «продолжай».
— Конечно, приличие и уважение должны управлять таким днем дискуссий, как этот, — сказала Табита, возвращая свое внимание к аудитории, — в этом отношении мы не могли не согласиться с профессором. Нет, ошибка заключается в последнем предложении профессора Франклина. Он призывает нас, прежде всего, помнить, что все мы, в конце концов, приятели — ведьмы и волшебники. Друзья, разве это является основой нашей идентичности? Если так, то я утверждаю, что мы самые худшие из тиранов, самая низкая форма фанатиков. Ведь разве мы, за всеми палочками и заклинаниями, не являемся людьми больше, чем магами?
Позволить себе прежде всего быть определенным своим волшебством значит отказать человечеству, к которому мы принадлежим вместе с неволшебным миром. Хуже того, это принижает все остальное человечество к статусу более низкому и менее значимому. Я не приписываю эти предубеждения только профессору Франклину. Эти предрассудки закрепились в методах и манерах текущей волшебной политики так же, как волшебство закрепилось в метле. Это не врожденная вера магов, что маггловское человечество уступает нашему, но это — несчастный и неизбежный результат нынешней политики Министерства.
Наш спор сегодня основывается на том, что нынешний правящий класс руководствуется этими предрассудками. Это допущение тройнично. Во-первых — Закон о Секретности — важнейшая мера безопасности против мира магглов, предположительно неспособных принять наше существование. Хотя, возможно, необходимый в прошлом и поддерживаемый сейчас Закон о Секретности устарел, и исходит от отдельного общества, отрицающего, что волшебники и мир магглов могут быть полезны друг другу.
Второе предположение заключается в том, что история подтверждает мысль, что конгресс волшебников и магглов может только привести к войне. Мы будем настаивать, что это утверждение было организовано из ряда отдельных и несвязанных исторических инцидентов, которые, каждый по-своему, были неудачны и относительно неважны. Призрак всесильного злого волшебника, жаждущего мирового господства, был наряду с предрассудками слабоумного мира магглов, неспособного принять существование волшебного общества. Понятия обеих этих угроз, мы утверждаем, развивались волшебным правящим классом, чтобы поддержать культуру страха, тем самым скрепив свой собственный план власти и контроля.
И последнее предположение, которое мы хотим поставить под вопрос — это существование так называемой «темной» магии. Мы будем настаивать, что «темное» волшебство — просто форма сложного волшебства, которое считается злым, потому что главным образом использовалось теми, кто когда-то противостоял текущему правящему магическому классу. «Темная» магия — это, короче говоря, изобретение департамента мракоборцев, используемая, чтобы оправдать подавление любого человека или группы, если правящий класс чувствует себя под угрозой.
Мы утверждаем, что все три этих предположения легли в основу политики, основанной на предубеждениях относительно мира магглов. Наша цель — равенство, причем не только для магглов, но и для самих себя. Ведь прежде всего мы не ведьмы или волшебники, магглы или маги, мы — просто люди.
С этим Табита повернулась и направилась к своему месту за столом команды Б. Наступил момент благоговейной тишины, а затем, к ужасу Джеймса,
