толпа разразилась аплодисментами. Джеймс огляделся. Аплодировал не каждый, но те кто делал это, примерно половина, делали это со зловещей силой.
— …выражение поддержки от собравшихся студентов, — слышен был только голос радио ведущего — в то время, как мисс Корсика, образец спокойствия и уверенности в себе, занимает своем место. А сейчас к трибуне подходит мисс Петра Моргенштерн, капитан команды А…
Когда аплодисменты стихли, Петра положила на трибуну небольшую стопку карточек с записями и взглянула вверх без улыбки.
— Дамы и господа, одноклассники, приветствую вас, — сказала она, ее голос был четким и громким. — Члены команды Б привели три пункта своей речи, их «три допущения». Команда А докажет, что в действительности, только одно «допущение» имеет силу на сегодняшних дебатах, в то время как два других аргумента полностью зависимы от него. Это «допущение» состоит в том, что история как наука и как предмет исследования не надежна. Команда Б должна убедить нас, что история не заслуживает доверия, будучи полностью сфабрикованной, сплетенной по капризу и умыслу небольшой правящей группы необычайно сильных ведьм и волшебников.
Эти правящие индивиды, должно быть действительно сильны, потому что история, которую она якобы придумали, на самом деле до сих пор в памяти многих, живущих по сей день. Наши родители, наши бабушки и дедушки, наши учителя и да, наши лидеры. Они были там, когда предположительно подделка истории имела место, большая часть прямо здесь, на этой земле. Используя логику команды Б, Битвы за Хогвартс либо никогда не было, либо она происходила настолько по-другому, что это становится совершенно бессмысленным. Если это так, что ж, тогда мы можем согласиться с другими их «допущениями», например с утверждением, что Закон о Секретности не важен и что темная магия — это выдумка Департамента Мракоборцев. Если, тем не менее, исторические записи о возвышении Темного Лорда и его кровавых поисках силы и власти над миром магглов могли быть тщательным спектаклем, тогда остальные утверждения команды Б тоже верны. Таким образом, мы будем тратить нашу энергию на эти аргументы исключительно чтобы оправдать команду Б.
Наступил очередной момент обвиняющей тишины за опрометчивое упоминание Темного лорда, а затем вспышка аплодисментов, равная по силе предыдущим, но разбавленная гиканьем и свистом.
— Краткое, но энергичное заявление от мисс Моргенштерн, — произнес голос диктора. Джеймс увидел человека в пурпурном котелке и стал читать его слова, вылетающие из волшебной палочки в воронку радиовещания. — Очевидно, что на тройничную линию Мисс Корсики брошена тень. Это обещает стать прямым и смелым диалогом, дамы и господа.
В течение следующих сорока минут члены обеих команд занимали трибуны и предлагали аргументы и контраргументы, профессор Франклин контролировал время и судил. Зрителей просили сдерживать аплодисменты, но их было совершенно невозможно предотвратить. Каждый всплеск аплодисментов, звучащий в ответ на аргумент команды, казалось, подавлял сторонников противоположной точки зрения и поддерживал своих. Ночь спустилась на Амфитеатр, зловещая тьма, лишь тонкий серп месяца висел низко над горизонтом. Заколдованные фонари плавали над ступенями и арками, оставляя сидения в тени. В центре сцены было светло, как в полдень, благодаря летающим светящимся шарам профессора Флитвика. Зейн противостоял Хейверу Флэку, споря об утверждении, что историю всегда пишут победители.
— Я из Соединеных Штатов, — говорил Зейн, обращаясь к Хейверу Флэку через сцену, — если ваше заявление правда, то как бы я узнал что-либо об ужасном прошлом моей страны, обхождении с коренными американцами, охоте на салемских ведьм, временах рабства. Если победители пишут историю, то как бы я узнал, что даже Томас Джефферсон имел своих рабов?
Бенджамин Франклин при этом содрогнулся и медленно одобрительно кивнул. Сторонники команды А шумно зааплодировали.
Наконец, с по-прежнему неясным исходом, капитаны обеих команд поднялись к трибунам для финальных речей. Табита Корсика спокойно взяла слово первой.
— Я высоко ценю, — начала она, взглянув на Петру, — что моя противница ограничила дискуссию одним центральным принципом: новейшая история мира магов усовершенствованна и стилизованна так, чтобы внушить ужас перед легендарным чудовищным врагом. Чтобы не быть голословными, они непрерывно возвышают образ «Темного лорда», как они предпочитают его называть. Если мисс Моргенштерн желает избежать обсуждения некоторых обоснованных фактов в сегодняшней дискуссии, я соглашусь. Если она готова обсудить подробно фигуру, вокруг которой все вращается, давайте называть его в нашей дискуссии Лорд Том Реддл.
Ясный вздох удивления и благоговейного страха прокатился по толпе при упоминании имени Воландеморта. Даже Табита Корсика, подумал Джеймс, произнося имя «Том Реддл» страшно рисковала, пусть оно и составляло суть вопроса. Джеймс подался вперед, его сердце заколотилось.
— «Темный лорд», как Департамент мракоборцев любит называть Тома Реддла, — сказала Табита в молчащую тьму, — был действительно сильным волшебником и, возможно, он заблуждался. Он мог заблуждаться. Но что в действительности мы знаем точно о его планах и методах? Мисс Моргенштерн простодушно говорит вам, что он был злом. Он был «темным» волшебником, говорит она, желавшим только власти и смерти. Но в действительности, существуют ли такие люди? В книжках комиксов, возможно. И в сознании тех, кто порождает страх. Но есть ли кто-то в действительности совершенно и безнадежно злой? Нет, я предполагаю, что, возможно, Том Реддл заблуждался, но исполненный благих намерений волшебник, желающий объединить магглов и волшебников — это слишком радикальное понятие для правящего класса, чтобы позволить ему существовать.
Власть предержащие провели очень осторожную политическую кампанию из полуправды и откровенной лжи, направленную на то, чтобы
