Джеймс ничего не ответил. Он сидел в углу дивана, положив голову на его спинку.
— Кроме того, я не думаю, что смог бы понять, что произошло с моей метлой. Это происходило само собой, я ничего не мог контролировать. В любом случае, это все уже неважно.
— Ты творил невообразимые вещи, Уолкер! — сказал старшекурсник, проходивший мимо их дивана, и невзначай взъерошил волосы Зейна.
— Да, — сказал другой, с другого конца комнаты, — Как правило, первогодки выпускаются на поле только для смеха, но с вами мы и посмеялись и усвоили несколько навыков.
За этим последовал взрыв аплодисментов и смеха. Зейн выглядел довольным и наслаждался этим.
А, если серьезно, то… — Ральф сидел на полу, повернувшись спиной к огню как ты это сделал? Полет осваивается очень долго.
— Честно говоря, я не знаю — ответил Зейн. — Я видел, что Джеймс падает, и мне пришлось лететь за ним. Я не знал, что я делал почти до самого конца, пока не осознал, что я могу врезаться прямо в поле. Я остановился в последнюю секунду, как будто я был одной из торпед и в этот момент я думал: «Посмотрите на меня! Я лечу!» Может быть это все влияние гоночных игр, в которые я играл со своим папой, но я чувствовал, что это важно для меня.
И вдруг Зейн понял, что совсем не поднимает настроение Джеймсу, а делает только хуже:
— Но довольно обо мне и о моей метле. Как насчет тебя, Ральфи?
Ральф задумчиво моргнул, а затем поднял палочку со своей мокрой мантии. Она казалась такой огромной и в то же время нелепой, особенно с концом, окрашенным в зеленый, но никто над ней больше не смеялся.
— Я не знаю. Это то же самое, о чем говорил ты. Я не думал об этом. Я видел падение Джеймса и вдруг подумал о пере в классе Флитвика. Помните? Которое мы поднимали… Так вот, следующее мое воспоминание, это только то, как я направил свою палочку на Джеймса и крикнул…
Несколько студентов, в том числе и Зейн, сделали выпад и крикнули, как Ральф, когда он взмахнул палочкой. Ральф смущенно улыбнулся:
— Возьмите себя в руки. Я не собирался говорить об этом.
— Ральф, ты действительно молодец, приятель — сказал Зейн, останавливаясь. — Ты проделал путь от плавающих перьев до человеческого организма в первый год обучения! У моего мальчика талант!
Джеймс пошевелился:
— Если вы двое закончили поздравлять друг друга, тогда я пойду найду дыру и буду жить в ней до конца года.
— Эй, держу пари, что у подружки Гравса есть комната в ее пещере. — сказал Ральф. И Зейн дружески подтолкнул Ральфа.
— Что? — сказал Ральф. — Это сохранит ему время на поиски.
— Он шутит, — сказал Зейн, взглянув на Джеймса. — Я не мог сказать это первым.
— Поздравляю, ты нашел единомышленника — сказал Джеймс тихо, снимая свой плащ с вешалки у огня.
— Ну перестань! — Зейну стало неловко — На самом деле, мне жаль, что все так вышло. Я не знал, что это так важно для тебя. Правда.
Джеймс остановился на несколько секунд, глядя на пламя огня. Сожаление и искренность Зейна глубоко его задела. Он чувствовал себя ужасно. Его лицо напряглось, а в глазах появился блеск. Он моргнул и отвернулся.
— Это все было не то, что важно для меня. — сказал он — Это было самой важной вещью в моей жизни!.
Когда дверь закрылась за Джеймсом, он услышал, как Ральф сказал:
— Так КТО же важен для тебя тогда?
Джеймс шел медленно, опустив голову. Его одежда была еще мокрой, и все тело болело от заклинания Ральфа, но он почти не замечал всего этого.
