— Как они тебя поймали?
Я рассказала про побег из пансиона.
— Только вышла из леса — а тут они. И пони сожрали, которого мне дали эльфы. — Я поежилась.
— Неужели в пансионе было так тошно, что даже бежать пришлось? — спросил Чар.
— «Тошно» — не то слово: видишь, что со мной сталось? Я уже не могу случайно разбить целый сервиз одним махом. Зато теперь я могу сложить все на поднос и прошагать через весь Фрелл — и ни блюдечка не свалится. Я столько всего умею!
— Неужели ты этим гордишься? — ужаснулся Чар.
Я кивнула с каменным лицом. Пусть потом еще посмеется.
— Хочешь, расскажу, чему меня там еще научили?
Он пожал плечами, — кажется, подобный поворот беседы ему не понравился.
Но я не унималась:
— Начнем с того, что я могла бы научить этих неотесанных огров правильно вести себя за столом. — Я грациозно уселась на валун. — Вот смотри. — Взяла из воздуха воображаемую салфетку, два раза встряхнула и расстелила на коленях.
— Очень изящно, — вежливо заметил Чар.
— Салфетку надо встряхнуть дважды. Это очень важно.
— Зачем?
— А вдруг мыши?
Чар улыбнулся:
— У нас при дворе мышей в салфетках обычно не бывает. Вот пауки…
— Принц осмелился возражать даме?! — Я взяла воображаемые нож и вилку и принялась нарезать воображаемое мясо.
— Похоже, мясо тебе попалось жесткое. Не ценишь ты придворных поваров.
— А вот и нет. Оно и должно быть жесткое. Знаешь почему:
— Ну, скажи.
— Это баранина. Неужели ты не видишь — я же взяла вилку для баранины! Наша учительница этикета решила бы, что ты самозванец, раз не в состоянии узнать вилку для баранины…
— С первого невзгляда, — засмеялся Чар.
— Нет, это может быть только вилка для баранины!
— Почему?!
— Неужели ты не видишь, как я держу пальцы на ручке? — Я схватила Чара за руку. Рука была большая и квадратная. Вытянув указательный палец, я скомандовала: — Смотри, мой палец — это вилка. Ну-ка, возьми. — И показала ему, как надо держать вилку. Держал он крепко. — Вилку для баранины держат только так и не иначе. А вилку для трески — совсем по-другому. — Я перевернула его ладонь, чтобы показать. Ладонь была вся в багровых полосах. — Ты обжегся веревкой!
Он отдернул руку:
— Ерунда. У нас в отряде есть врач. А чему еще тебя научила учительница этикета?
Мне хотелось проверить, такая ли уж ерунда его ожог, но я сдержалась и продолжила:
— Учительнице этикета известно мнение твоего отца по любому поводу. Она сказала, что он отправит в изгнание любого своего подданного, которому вздумается есть бланманже из суповой тарелки. Спасибо, что просветила, теперь я не совершу такой роковой ошибки.
— Может, у моего отца есть отдельные ложечки для малины и для черники?
— Еще бы!
— Почему же я ничего не знаю?
— Найми нашу учительницу этикета, пусть дает тебе уроки. Она будет на седьмом небе от счастья, что учит принца.
Потом я рассказала про остальных наших наставниц.
— Делу нас учила только одна — учительница письма, — сказала я в заключение. — Хотя, конечно, полезно уметь прилично себя вести: надо иметь возможность самому решать, быть приличным человеком или не стоит.
При словах «прилично себя вести» Чар вздрогнул.
— Что же я не представил тебя своим рыцарям? — Он подозвал подчиненных. — Друзья мои, Джон, Обри, Бертрам, Персиваль, Мартин и Стивен, познакомьтесь с нашей укротительницей огров. Это та самая девушка, о которой я вам рассказывал, — она знает гномий.
Надо же, он им обо мне рассказывал! Я сделала реверанс.
— А мы-то думали — когда ты наконец вспомнишь об этикете? — усмехнулся тот, кого звали Стивеном.
