Внизу я приписала: «С нетерпением, Элла». Хотя бы не очень официально. А потом вернулась в начало и добавила: «Дорогой Чар!»
Как же написать адрес? Понятия не имею, где Чар живет.
В конце концов я отправила письмо в королевское семейство Айорты, уповая на то, что оно попадет в руки порядочного человека, который и передаст его куда нужно.
Оставалось ждать ответа. А тем временем… чего я только не натерплюсь от мачехи с сестрицами!
Глава двадцать третья
Через три дня после отъезда Чара отец тоже уехал — опять по торговым делам. Перед тем он поговорил со мной с глазу на глаз в маленькой гостиной, которую он превратил в свой кабинет.
— Я уезжаю в полдень, — сказал он. — Хвала небесам, фея оставила мне свободу воли и здравомыслие и я в состоянии уехать, хотя буду тосковать по моей Ольге каждую секунду. Ничего себе дар! Если бы я мог взять нож и вырезать кусок сердца, который принадлежит жене, я бы взял и вырезал! — И он потрогал кинжал в ножнах на поясе.
Нипочем не поверю: себе он больно не сделает, не на такого напали.
— Почему ты оставляешь меня у них? — спросила я.
— А куда тебе деваться? Из пансиона ты сбежала, а здешнее общество лучше того, в какое ты попадешь, если поедешь со мной. Себя я тоже имею в виду. Не вздумай снова убегать.
— Твое общество мне нравится больше. — Это была правда: в отце сохранилась хоть капля искренности, а в Хетти и мамочке Ольге ее не было ни на грош.
— Ты мне льстишь. Ну, подойди, поцелуй отца на прощание.
— До свидания.
— Я буду скучать по тебе, дитя мое. — Он поцеловал меня в лоб. — Предпочитаю любить жену на расстоянии. Вернусь не скоро.
— Мне все равно.
Оказалось, не все равно.
Не успела отцовская карета скрыться из виду, как мамочка Ольга проглотила слезы и приказала лакею перенести мои пожитки в каморку в крыле для слуг.
Это была скорее тюремная камера, чем комната, — с крошечным оконцем и без камина, и места в ней хватало только для шкафчика и соломенного тюфяка на полу. Близился декабрь, и в комнате было холодно. Зимой она превратится в ледник.
Когда вещи перенесли, мамочка Ольга послала за мной. Она была в задней гостиной, выходившей в сад; Хетти с Оливией пристроились рядышком. Я опустилась на стул у дверей.
— Элла, сидеть в присутствии своих благодетельниц невежливо.
Я не шелохнулась.
— Да как ты!.. — зашлась мамочка Ольга.
— Элла, встань, — скомандовала Хетти.
Несколько мгновений я боролась с собой, но потом поднялась.
Хетти обняла меня за плечи.
— Мама, Элла будет послушной девочкой. Элла, скажи маме, ты будешь слушаться?
— Да, конечно, — промямлила я, со всей силы наступая ей на носок острым каблуком.
Хетти взвизгнула от боли.
— Что все это значит? — вопросила мамочка Ольга.
— Это значит, мама, что Элла всегда делает то, что ей велят. Не знаю почему, но так и есть.
— Правда?
