Каюты на «Ночном ангеле» располагались двумя палубами ниже центра управления – примерно в километре от него. Мы пытались найти ту, которая выглядела более или менее обжитой. Но времени прошло так много, а вещи в каютах так перемешались, что установить, жила ли погибшая в одной из них, оказалось невозможно.
В конце концов мы открыли шлюз и, забрав браслет, отправили тело в открытый космос. Не знаю, правильно ли мы поступили. Так или иначе, женщина была давно мертва и сама стала археологическим объектом. Разведка наверняка была бы рада заполучить труп, но Алекс и слышать не хотел об этом.
– Не люблю мумий, – сказал он. – Нельзя никого выставлять напоказ после смерти. И не важно, сколько лет назад человек умер.
Порой он становился сентиментальным.
Посмотрев вслед трупу, уплывавшему в космическую бездну, мы вернулись внутрь. Лучшие находки поджидали нас в одной из столовых, – к счастью, там все было надежно закреплено и поэтому неплохо сохранилось. Мы потратили два часа, собирая стаканы, тарелки и стулья, особенно те, где имелась надпись «Ночной ангел», – их можно было продать подороже. Кроме того, мы сняли пульты, выключатели и клавиатуры, на которых после тщательной очистки проступили надписи на языке шэньцзи. Мы демонтировали воздухоочистители и вентиляторы, забрали местного искина (пару серых цилиндров), водяной кран, термометр и еще сотню разных предметов. Из всех дней, проведенных на станции, этот оказался самым удачным.
Мы нашли аккуратно упакованный набор из семнадцати бокалов: на каждом был выгравирован горный орел. Один этот набор мог принести коллекционеру небольшое состояние. Еще два дня потребовалось, чтобы перетащить все на «Белль-Мари».
В честь нашего успеха Алекс прибавил мне жалованье и предложил взять себе парочку сувениров. Я выбрала несколько столовых приборов, тарелок, блюдец, чашек и немного столового серебра. Все, кроме серебра, было из дешевого пластика, но это, конечно, не имело значения.
Когда мы заполнили грузовой отсек «Белль», на станции еще кое-что оставалось – ничего особенного, но все же. Можно было слетать еще раз, но Алекс возразил:
– Оставим в дар разведке.
Порой он бывал весьма щедр, черт возьми.
– Мы и так набрали много товара, – продолжал он. – Разведка отправит остальное во все главные музеи Конфедерации. Эти экспонаты станут нашими посланцами, ведь их будут выставлять с упоминанием о «Рэйнбоу».
Когда мы отчаливали от стыковочной платформы, Алекс спросил, что я думаю по поводу умершей.
– Может, ее бросил любовник, – предположила я. – Или муж.
Алекс на меня посмотрел так странно, будто я сболтнула глупость.
Глава 2
История – собрание небольшого количества фактов и множества слухов, лжи, преувеличений и самозащиты. С течением времени становится все сложнее отделить одно от другого.
Анна Гринстайн. Потребность в империи
Базовую станцию шэньцзи мы покинули на десятый день, сразу после завтрака. На зарядку квантового двигателя ушло девять часов, и в родную систему мы вернулись к ужину. Еще два дня, понятное дело, мы добирались из точки входа в систему на Скайдек – станцию на орбите Окраины.
Я предложила созвать пресс-конференцию и объявить о нашей находке, но Алекс холодно спросил, кто, по моему мнению, туда придет.
– Все, – ответила я, искренне удивляясь тому, что он не видит смысла в максимально широкой рекламе нашего открытия.
– Чейз, никого не волнует космическая станция, которой две тысячи лет, – кроме тебя, что вполне понятно, горстки коллекционеров и, может быть, нескольких ученых. Но для обычной публики это всего лишь куча мусора.
Ладно. Я сдалась, немного поворчав об утраченной возможности пообщаться с прессой. Признаюсь, мне нравится всеобщее внимание и я люблю давать интервью. Пока мы летели по нашей системе, я довольствовалась тем, что разбирала находки и составляла их подробное описание. Алекс выделил несколько предметов, числом около дюжины; мы переслали сведения о них нашим разнообразным клиентам и всем, кого это могло заинтересовать, а также большинству крупнейших музеев Окраины. Потенциальным покупателям также рекомендовалось обращаться к нам за полным перечнем. Когда мы причалили к Скайдеку, не было ни радостных толп, ни оркестра, но несколько предложений мы уже успели получить.
Тем же вечером мы устроили праздничный ужин в андикварском ресторане «Калпс» на Башне. К утру пришло более сотни ответов. Всем хотелось подробностей. Многие спрашивали, когда можно будет обсудить условия сделки, некоторые желали как можно скорее увидеть предметы. Предоставив Алексу заниматься финансами, я договорилась о доставке товара с орбиты.
«Рэйнбоу» неизменно приносила Алексу прибыль и неплохо обеспечивала меня. Работа моя оплачивалась куда лучше, чем бесконечные мотания туда- обратно в межзвездном автобусе, куда меньше мешала личной жизни, да и вообще нравилась мне.
Коллекционеры – странные люди. Ценность артефакта для них, как правило, прямо пропорциональна тому, насколько предмет был близок первоначальному владельцу, или, по крайней мере, тому, как часто обладатель видел его или пользовался им. Поэтому так популярны тарелки и стаканы, поэтому коллекционер готов платить немалые деньги за пульт управления, но не берет систему жизнеобеспечения или генератор, к которым тот был подключен.
