тыла. Алекс ничего не замечал.
– Он с кем-то разговаривает, – сообщил он.
– Ты хочешь сказать, в скиммере есть еще кто-то?
– Нет, вряд ли. По сети.
«Венчер» накренился на правый борт и начал заходить сбоку. Внимание Алекса было полностью приковано к «тандерболту».
– Хотел бы я слышать, что он говорит.
Люк «венчера» открылся, чего никогда не случается в полете, если только кто-то не хочет как следует прицелиться.
– Осторожно, Алекс!..
Я свернула вправо, но было уже поздно. Последовала яркая вспышка, и в то же мгновение я ощутила резкий толчок: вернулся нормальный вес. Мы полетели вниз.
– Что ты делаешь? – заорал Алекс.
Я попыталась прибавить скорость, чтобы увеличить подъемную силу крыльев. Скиммеры, естественно, рассчитаны на использование антигравов: в полете вес машины составляет около одиннадцати процентов от нормального, и для удержания ее в воздухе не требуются крылья большого размаха или мощный двигатель. Соответственно, крылья скромны по размерам, а машины летают медленно, делая не более двухсот пятидесяти километров в час. А при полном весе этого недостаточно.
Мы падали в океан. Я сражалась с приборами, но не могла подняться ни на сантиметр.
– Садимся на воду, – сказала я. – Приготовься.
– Что случилось?
– «Венчер», – ответила я. Тот уходил прочь, набирая скорость.
По связи послышался мужской голос:
– С вами все в порядке? Мы видели, что произошло.
И еще один, женский:
– Попытайтесь сесть. Будем держаться рядом.
Я связалась с патрульной службой.
– Терплю бедствие, – сообщила я. – Я в свободном падении.
Это было не совсем правдой, но близко к тому.
Вода казалась темной, холодной и твердой.
– Держись, – сказала я.
– Вижу вас, – ответил патруль. Удивительно, как эти ребята могут сохранять полное спокойствие, когда кто-то валится с неба. – Идем к вам.
Мне не хватало скорости даже для того, чтобы задрать нос.
– Постарайся расслабиться, – сказала я Алексу. Надо отдать ему должное – он нашел в себе силы рассмеяться.
Вода может быть жесткой. Врезавшись в нее, мы отскочили, перевернулись, опрокинулись набок, и нас накрыла волна. Крышу сорвало. Скиммерами обычно управляют искины, и машины никогда не сталкиваются – ни друг с другом, ни с чем-либо еще. Более того, чем они легче, тем лучше летают и поэтому не рассчитаны на то, чтобы выдержать удар. Даже привязные ремни задуманы лишь как мера предосторожности на случай плохой погоды.
На нас хлынула вода. Мелькнули огни, и мы ушли в глубину. Я почувствовала, как всплываю на ремнях. Проверив, не мешают ли всплыть остатки крыши, я высвободилась из ремней и повернулась, чтобы узнать, как идут дела у Алекса. В то же мгновение отказало электричество, и огни погасли.
Алекс сражался с ремнем. Похоже, он даже не знал, где находится кнопка ручного открытия замка. Впрочем, это было неудивительно: вряд ли ему приходилось пользоваться ею. Кнопка находилась в центре машины, на панели между сиденьями, но мне пришлось оттолкнуть руку Алекса, чтобы добраться до кнопки. Положение было не из лучших: Алекс вдруг решил, что сейчас утонет вместе со скиммером, и начал отчаянно барахтаться, отказываясь принимать помощь. Пришлось буквально отодрать его руку от панели: лишь тогда я сумела нажать кнопку. Вытолкнув Алекса сквозь дыру в крыше, я последовала за ним.
Патруль, подобравший нас через несколько минут, поинтересовался, что случилось. Я объяснила, что в нас стреляли из желтого «венчера» последней модели. Вероятно, она попала в гондолу антиграва.
– Вы сказали «она». Вы знаете, кто это был?
– Понятия не имею, – ответила я.
Нас допрашивала женщина. Мы сидели на палубе спасательной шлюпки.
– Зачем ей это было нужно?
– Не знаю, – сказала я. – Без понятия.
