Магнус выдержал настоящую битву с Пертурабо, чтобы убедить того направить несколько челноков на помощь Аттару. Брат утверждал, что они нужнее беженцам, уже добравшимся до Калэны. Подтекст был ясен: чем больше людей здесь погибнет, тем точнее сойдется безжалостный баланс, заложенный в график эвакуации. Железный Владыка рассчитал, что в процессе будет потеряно множество жизней, и прогноз сбывался со зловещей точностью.
Циклоп почти возненавидел его в тот момент и впервые в жизни готов был ударить. Но затем успокоился и нехотя признал необходимость таких бездушных вычислений. Правда, он по-прежнему не желал просто вычеркивать аттарцев из бытия, как строчку расходов в сводном отчете жизни и смерти.
Именно тогда он увидел свой шанс — имя в потоках данных, что поступали со станции наблюдения магоса Танкорикса, находившейся сразу за городской чертой. Услышав его, Пертурабо наконец согласился на спасательную экспедицию.
— Вперед, — велел Магнус. — Разрешаю вам использовать свои дары для помощи Железным Воинам.
— Разумно ли это, мой господин? — спросил Фозис. — Они уже… ворчат о наших способностях.
— Не прекословь, — отрезал примарх. — Я не допущу, чтобы люди умерли из-за нашей скрытности. Теперь иди!
Т’Кар кивнул.
Магнус повернулся и зашагал прочь.
— Куда вы уходите, мой господин? — спросил ему в спину Фозис.
— Искать Конрада Варгу.
— Биодатчик планетарного губернатора не функционирует, — заметил Т’Кар. — Скорее всего, он мертв.
— Он жив, — возразил примарх. — Я знаю это.
— В любом случае, как вы найдете его в таком лабиринте?
— О, сколь мало тебе известно обо мне, — сказал Магнус. — Поверь, сын мой, — я отыщу Варгу, где бы он ни был.
Пыль удушливой завесой клубилась над землей, покрывая все вокруг белесым слоем и укутывая мертвецов пепельными саванами. Примарх, чье уникальное зрение и без того превосходило возможности большинства смертных, добавил к нему восприятие тонов пси-колебаний и быстро преодолевал руины, используя все свои таланты для поиска верного пути.
Вдали тревожно завывали сирены, словно оплакивая разрушенный город. Каменная кладка скрежетала, раскалываясь; с пронзительным скрипом изгибалась и ломалась стальная арматура. Залитые кровью выжившие бродили среди развалин своих домов, напрасно зовя по именам любимых и близких.
Аттар стонал на все голоса.
По ущельям, образованным рухнувшими зданиями, разносились крики раненых, но их было слишком мало. Город погиб так стремительно, что большинство жителей перед смертью даже не успели осознать происходящего.
Конрад Варга был местным уроженцем — редкий случай для губернаторов планет, приведенных к Согласию. Жители мира помнили Старую Землю, и Конрад радостно встретил прибывшие имперские силы. Его рвение так впечатлило командиров экспедиционного флота и посланников Терры, что они сочли разумным оставить Варгу на посту правителя Моргенштерна.
Его смерть не вышло бы просто так записать в расходную часть.
Хотя Магнус лишь однажды виделся с губернатором, он уже отыскал след. Ментальный оттиск сознания был таким же неповторимым, как структура ДНК или отпечатки пальцев. Больше того, двух одинаковых разумов в мире просто не существовало — даже у генетических клонов.
Поэтому примарху хватило и минувшего краткого знакомства.
Он задержался в тени обвалившейся постройки — возможно, торгового центра. Здание опасно накренилось, его фасад смялся, как мокрый пергамент. Землю вокруг него усыпали осколки стекла и мелкие обломки кладки, разбившейся при падении с крыши.
— Ты еще жив, — произнес Магнус. — Я не сомневаюсь.
Примарх по большому счету не солгал Т’Кару. Он не знал точно, жив сейчас Конрад Варга или нет, но при первой их встрече Магнуса посетило краткое видение грязного и плачущего губернатора на борту легионного транспорта, несущегося под огненной бурей.
Разумеется, это ничего не гарантировало. Видениям нельзя было полностью доверять, поскольку дороги в будущее разветвлялись и расходились так часто и непредсказуемо, что оно неизбежно изменялось. Впрочем, примарх счел тот образ достаточно убедительным, чтобы решиться на спасательную операцию в Аттаре.
Движением мысли Магнус отделил свое тонкое тело от плоти, и оно поплыло свободно, окруженное нимбом ослепительного серебристого света. В тот же миг вопли мыслеформ тысяч людей пронзили его сознание, будто раскаленные ножи. Он не имел возможности заглушить их, да и не стал бы так поступать. Самое меньшее, что Магнус мог сделать для горожан, — отчасти разделить их боль.
Руины дрожали от ментального воя мертвых и умирающих. Аттар стал пустошью духов, безвременно вырванных из тел. Страдание заливало его
