Хорь вывалился из седла, рухнул в дорожную пыль. Едва смог сказать между приступами хохота:
– Пипин… мы тебе… укорачивать не будем, так и быть.
Анри не выдержал – тоже засмеялся:
– Не могу я на тебя долго злиться, брат. Соскучился.
– А уж я как! Шесть лет – это долго, Анрюха. Давай-ка прибавим ходу, а то отстали.
Перешли с шага на широкую рысь. Впереди показался хвост маленького каравана: три вьючные лошади да спутники Анри, двое тамплиеров. Когда поднялись на холм, командор велел остановиться. Достал из седельной сумы карту, сверился с местностью. Что-то бормоча под нос, начал оглядываться.
Хорь, любуясь видом, сказал:
– По степи ещё скучал все эти годы. Простор, ветер, ковыль тебе кланяется – красота. В море тоже хорошо, оно на степь похоже. И чего мы водой не пошли, а? Как в прошлый раз, Сурожским морем да вверх по Дону. Быстрее бы добрались и безопаснее, чем через дикие земли половецкие. Может, объяснишь всё-таки?
– Вот туда нам надо, – Анри показал рукой, – ещё два льё, и заночуем. Брат мой, я ведь на службе, если ты не забыл. Маршрут – это часть служения, порученного мне великим магистром Пьером де Монтегю, а он выполняет волю самого папы Григория. Я давал клятву о сохранении тайны. И даже наша дружба не может быть оправданием для нарушения данного мной обета.
– Ладно, – проворчал Хорь, – подумаешь. Конечно, куда нам, бедным евреям, против благородных христианских рыцарей. Наше дело – пивом вас поить, в долг давать да кланяться.
Дал под бока коню и поскакал вниз по склону.
* * *
– Узнаёшь места?
– А как же, – кивнул Хорь, – погулял я тут, на волюшке-то. И с Плоскиней, ватаманом бродников, и со славным Тугором, беком Чатыйского куреня. Вон – дорога на Шарукань, город половецкий. Это холм с бабой каменной, у которого я впервые Дмитрия повстречал на исходе зимы шесть лет тому назад. Да и с тобой мы где-то тут познакомились, пару переходов на север пройти.
– Точно, побратим. Вот здесь – первая часть моего служения. Ты уж будь добр, ночью сиди в палатке, никуда не выходи.
– Да я спать буду, намаялся в пути-то, с непривычки. Давно столько в седле не был: спину ломит, ноги враскоряку.
– Вот и славно. Клятву с тебя брать не буду, чтобы не оскорблять недоверием.
Наскоро перекусили копчёным мясом и сухой рыбой. Коней расседлали, стреножили да оставили пастись. Тамплиеры сняли и выпотрошили перемётные сумы, разложили на земле какие-то странные штуковины. Достали толстенную инкунабулу чуть ли не в пуд весом, шелестели страницами. Тихо переговаривались то по-франкски, то на латыни, а то вообще на каком-то незнакомом языке – горловом, с обилием шипящих, от которых дрожь шла по коже.
Хорь вдруг увидел знакомое: медные листы, которые когда-то сберёг, предварительно выдрав из лазоревого сундука легендарного магистра Гуго де Пейна. Были те листы украшены хитрым шифром из мельчайших дырочек, и содержалась в них тайная премудрость ордена храмовников…
Прежний Хорь непременно бросился бы к побратиму, стал бы допытывать, что да как. Доставать шутками-прибаутками – может, и до драки бы дошло.
А степенный Хаим лишь улыбнулся суетности ложных учений и любви сынов человеческих к заблуждениям. И пошёл спать в полотняную палатку, напоследок полюбовавшись тёмным силуэтом каменного идола на фоне красного заката.
Быстро темнеющее небо погромыхивало, будто готовилось разродиться грозой, хотя было чистым, без облаков.
Хаим подивился такой странности. Положил седло под голову и заснул.
Лазутчики вернулись не все. Один так и сгинул без вести.
Собрались в караульной при княжеских палатах под утро. Жук сел на лавку, вытянул уставшие ноги.
– Значит, так. Из Владимира Федька Кольцо съехал, берлогу устроил себе на Оке. Вот тут.
Жук отломал кончик обгоревшей лучины, начертил угольком прямо на досках столешницы.
– Оттуда и до рязанской земли, и до нашего княжества недалеко. К мордве и булгарам тоже ходит грабить.
– Чего же не в столице? – удивился Сморода. – Получается – без пригляда, от Юрия Всеволодовича далеко.
– Всё верно, – заметил Ярилов, – места лесные, глухие. И, если что, всегда можно сказать: князь Владимирский не при делах, Федька сам шалит. Очень удобная дислокация для базы диверсантов.
– Что? – хором спросили соратники.
– Ничего, не обращайте внимания. Что ещё скажешь, Жук?
