– О, довольно много, – ответил Доктор. – Я знаю, что они ведутся. В лесу. И что это важно. Очень, очень важно. Прямо-таки жизненно.
Томалин, казалось, обдумывает его слова. Наконец он сказал:
– Ты… Доктор.
– Десять баллов за наблюдательность. Я всегда говорил, что ты умный мальчик. «Ах, миссис Пилк, – сказал я твоей матери. – Ваш сын далеко пойдет. Он узнает людей, едва взглянув на них!» Да, твой разум остер, как… как что-нибудь острое. Ну что, можно мне с вами?
Доктор заковылял вперед, но Томалин еще более воинственно вскинул грабли.
– Тебе здесь не рады, – сказал он.
Доктор сощурился:
– И кто это сказал?
На какой-то миг в глазах Томалина мелькнуло виноватое выражение, словно настоящая личность прорывалась наружу, но затем его лицо снова окаменело.
– Уходи, не то пожалеешь.
Доктор медленно поднял трость и указал ею на юношу.
– Почему бы тебе не показать мне свое истинное лицо? – спросил он. – Тебе страшно, да? Боишься? Предпочитаешь скрываться под чужим обликом?
– Я не боюсь тебя, Доктор, – прошипел Томалин.
– Да? А стоило бы.
– Ты стар. И слаб. Ты нам больше не угроза.
Доктор закатил глаза:
– Бла-бла-бла. Все это я уже слышал. Книгу читал, фильм смотрел, на футболке написал. Ты, несомненно, слишком высокомерен, чтобы прислушаться к моим советам, но все же вот тебе один – покинь эту планету. Беги, ползи, удирай прочь так быстро, как сможешь. Возможно, я и стар, но знаешь что? От этого я опасен вдвойне. Потому что теперь мне все равно. Мне недолго осталось, и, если уж придется умирать, я предпочту умереть в бою.
Он опустил трость.
Томалин не сдвинулся с места.
– Подумай над этим, здоровяк, – мягко сказал Доктор. – Подумай как следует.
А затем, в последний раз взмахнув мастерком, развернулся и двинулся прочь.
Глава 3
Пару часов спустя горожане вышли на улицу, чтобы увидеть золотистое солнце, ненадолго показавшееся из-за гор. На площади их встретил не привычный шорох падающего снега, а грохот, лязг и нечто похожее на галлифрейские ругательства, доносившиеся с крыши Часовой Башни.
Привлеченные звуками, многие стали смотреть на башню. Через пять минут Доктор, взвалив на спину нечто, отдаленно напоминающее рюкзак, перелез на карниз, раскачался и с воплем «Джеронимо-о!» прыгнул вниз.
Горожане вскрикнули. Некоторые даже бросились вперед, вытянув руки, словно хотели поймать падающего Доктора. Но он не падал. Ну разве что пару секунд. Люди внизу услышали трель звуковой отвертки, которую невозможно было ни с чем спутать, и снова ахнули, когда над головой Доктора с треском и лязгом начали вращаться огромные то ли крылья, то ли лопасти.
– Ю-ху! – крикнул Доктор, когда его тело внезапно взмыло вверх. Около минуты он бестолково болтался над головами жителей Рождества – словно марионетка, чей кукловод забыл, за какие нитки дергать.
Однако в конце концов ему удалось совладать с хитрым устройством, движения стали более скоординированными. Доктор принял вертикальное положение и, восторженно гикая, принялся выписывать в небе восьмерку. Наконец он замедлил движение, завис в воздухе, а затем спустился на землю, как слегка потрепанный ангел.
Едва Доктор приземлился и крылья за спиной у него сложились, как лепестки цветка в ночное время, его тут же обступили дети. Они хотели знать, как эта штука работает, и умоляли взять их полетать. Доктор, смеясь, отмахивался от них. К нему подошел Фергин.
– Что это такое, Доктор? – Фергин с опаской посмотрел на сложенные «крылья».
– Моя вертушка, – гордо ответил Доктор. – Нравится?
Фергин нахмурился:
– И зачем она нужна?
– Это игрушка! – пискнул кто-то из детей.
Доктор взъерошил ему волосы.
– Нет, не игрушка, – окинув взглядом собравшихся вокруг взрослых, он посерьезнел. – Я знаю, многие из вас беспокоятся о своих близких, – сказал он. – Я понимаю, вы хотите знать, что случилось и почему сегодня утром вторая половина вашей кровати была пуста.
