золоченых филиграней, пилястров и канделябров, и поддерживали связь со своими скудными силами. Они отдавали бесполезные приказы, тихо переругиваясь, а Керенский глядел в пустоту.
Утро. В Кронштадте, как и раньше, матросы заполонили все, что держалось на плаву. Из Гельсингфорса выдвинулись пять эсминцев и патрульный катер, украшенные революционными стягами. По всему Петрограду революционеры вновь освобождали заключенных.
В комнату большевиков в Смольном ворвалась неряшливая фигура. Сопартийцы смущенно смотрели на незнакомца, пока наконец Владимир Бонч- Бруевич не раскинул руки и не закричал: «Владимир Ильич, батюшка! Я тебя не узнал, мой дорогой».
Ленин сел за написание обращения. Он дрожал от беспокойства и поглядывал на часы, с нетерпением ожидая, что окончательное свержение правительства состоится до открытия Второго съезда. Он хорошо понимал силу свершившегося факта.
«К гражданам России! Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства – это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»
К этому времени Ленин уже был убежден в пользе ВРК, поэтому выпустил обращение не от имени партии, а от имени «беспартийного органа».
Обращение быстро напечатали крупным шрифтом, к которому тяготеет кириллица. Копии распространяли так быстро, как могли, их как плакаты клеили на бесчисленные стены. Радисты передавали слова обращения по телеграфным проводам.
Но по факту, в обращении была не правда, а только желание.
В Зимнем дворце Керенский использовал последние каналы связи, чтобы договориться о присоединении к войскам, идущим на столицу. Однако непосредственно добраться до них будет нелегко. Он может выскользнуть из дворца, но ВРК контролировал вокзалы.
Ему нужна была помощь. После долгого и все более лихорадочного поиска Генштаб наконец нашел подходящий автомобиль. Мольбами им удалось выпросить еще один у американского посольства, автомобиль с как раз необходимыми дипломатическими номерами.
25 октября в 11 утра сразу после выпуска ленинского обращения два автомобиля пронеслись мимо контрольно-пропускных пунктов ВРК, которые все- таки больше были усердными, чем эффективными.
Сломленный Керенский сбежал из города с небольшой свитой на поиски верных солдат.
Несмотря на переполох, для многих жителей это был почти обычный день в Петрограде. Конечно, сложно было не заметить шум и суету, но в непосредственных сражениях участвовало немного людей, и то только в стратегически важных местах. Пока воюющие стороны были заняты переустройством мира, как повстанцы или как контрреволюционеры, большинство трамваев ходили по маршрутам, большинство магазинов открыли свои двери.
В полдень вооруженные революционные солдаты и матросы прибыли в Мариинский дворец. Члены Предпарламента, с тревогой обсуждающие развернувшуюся драму, вот-вот станут ее участниками.
В зал ворвался комиссар ВРК. Он приказал Авксентьеву, председателю Предпарламента, очистить помещение. Солдаты и матросы пробились внутрь, размахивая оружием и распугивая депутатов. Авксентьев быстро собрал вокруг себя как можно больше участников комитета. Они знали, что сопротивление бесполезно, но как можно более формально покинули зал в знак протеста, надеясь как можно скорее вновь созвать Предпарламент.
Когда они вышли на жгучий мороз, новая охрана здания проверила их документы, но не стала арестовывать. Ленин, раздражение которого росло и росло, не считал жалкий Предпарламент достойным трофеем, который все никак не получалось взять.
Этот трофей, теперь без Керенского, находился в Зимнем дворце. Там, хоть их мир уже схлопывался, все еще тлели зловещие угли Временного правительства.
В полдень в большой Малахитовой гостиной текстильный магнат и кадет Коновалов созвал кабинет министров.
«Я не понимаю, для чего это заседание собрано, – процедил министр Военно-морского флота Введенский. – У нас нет никакой реальной силы, а следовательно, мы бессильны что-либо предпринять». Он утверждал, что, возможно, им следует созвать Предпарламент, но пока он говорил это, пришла весть о его роспуске.
Министры получили отчеты и выпустили воззвания к их сокращающимся сторонникам. Те, кого не затронул мрачный реализм Введенского, начали излагать фантазии. Пока утекали последние частички их власти, они мечтали о новом правительстве.
Со всей серьезностью, будто сгоревшие спички, беседующие о пожаре, что вот-вот начнется, пепел российского Временного правительства спорил о том, кого же из них назначить диктатором.
В этот раз кронштадтские моряки достигли акватории Петрограда на бывшей прогулочной яхте, двух минных заградителях, учебном судне, старом линкоре и фаланге крошечных шаланд. Еще одна безбашенная флотилия.
Пока кабинет министров фантазировал о диктатуре, революционные матросы захватили Адмиралтейство и арестовали высшее военно-морское командование. Павловский полк организовал сторожевые заставы на мостах. Кексгольмский полк укрепился на севере, у реки Мойки.
Штурм Зимнего дворца был запланирован на полдень, но полдень пришел и ушел. Срок был сдвинут на три часа, из-за чего арест Временного
