арестовывать тех, кого считали сторонниками монархии. Неуступчивость Николая II угрожала стабильности страны.
Рабочие толпились в коридорах, обсуждая только что услышанное заявление Павла Милюкова, выискивали представителей Петросовета, требуя от них ответа, верно ли, что монархия все еще сохранялась. И совершенно четко давая понять, что если это так, то задача еще не решена.
В тот же день Петроградский Совет собрался обсудить то, о чем его Исполнительный комитет договорился с думским комитетом. Однако вскоре после начала в 2 часа дня бурного пленарного заседания оно было прервано всеобщим возбуждением. Керенский! Размашисто шагая, он появился в зале и, перекрикивая всех, попросил предоставить ему слово. Председательствовавший Николай Чхеидзе колебался, но собравшиеся делегаты потребовали удовлетворить эту просьбу.
Керенский поднялся на трибуну и поставленным голосом обратился к толпе.
«Товарищи, – спросил он, – доверяете ли вы мне?»
Толпа криками подтвердила, что доверяет ему.
«Я говорю, товарищи, от глубины моего сердца! – продолжал он дрожащим голосом. – И если потребуется доказать это, если вы не доверяете мне, тогда я готов умереть!»
И толпа вновь с воодушевлением откликнулась на его театральную речь.
Керенский сообщил присутствовавшим, что он только что получил приглашение занять пост министра юстиции во Временном правительстве и что он должен был дать ответ в течение пяти минут. У него не было времени проконсультироваться с Петросоветом, он был вынужден воспользоваться представившейся ему возможностью – и согласился. И теперь он пришел, чтобы просить у своих товарищей одобрения.
Как с сарказмом заметил историк Цуёши Хасегава, это были чрезвычайно длинные пять минут: Керенский действительно получил такое приглашение, однако еще накануне, вчера, а сегодня утром дал свое согласие.
Керенский воскликнул, что его первым поступком на посту министра будет амнистия всех политических заключенных (в действительности этот шаг был ранее уже согласован Исполнительным комитетом Петросовета со своими думскими коллегами). Новоиспеченный министр юстиции заявил, что, не имея формально мандата Петросовета на должность в правительстве, он из чувства уважения, конечно же, покинул свой пост заместителя председателя Петросовета. Однако! Он готов (при условии, что его товарищи и те народные массы, которые представлены депутатами, будут согласны с этим) вновь занять его. Выбор был только за ними.
Взрыв оваций. Всеобщий бурный восторг. Депутаты, ликуя, подтвердили, что ему действительно следовало вновь занять пост заместителя председателя Петросовета.
Вскоре после этого эмоционального выступления Керенский ушел – слишком быстро для того, чтобы его сбитые с толку, обманутые коллеги по Исполкому Петросовета успели причинить ему какие-либо неприятности. Он проницательно рассчитывал на их нежелание ввязываться в драку. За счет этого эффектного (и бесчестного) театрального трюка он смог постфактум обойти прямое нарушение обязательств Исполкома Петросовета не входить в состав правительства – и наряду с этим обеспечил поддержку своей должности в правительстве со стороны депутатов Петросовета.
Теперь, когда были выпущены из тюрем многие боевики так называемого Русского бюро Петербургского комитета большевиков, созданного Александром Шляпниковым в 1915 году и недавно восстановленного им (несмотря на деятельность полицейских шпионов), указанное бюро начало функционировать как некий суррогат ЦК большевистской партии. Первоначально – в составе трех членов: Шляпникова, Вячеслава Молотова и Петра Залуцкого, – пока большинство официальных членов ЦК (в том числе Ленин, Зиновьев, Сталин, Каменев и другие) находилось за границей или же в Сибири.
Русское бюро безотлагательно представило в Петросовете резолюцию, в которой объявлялось, что новое Временное правительство являлось «представителем правой буржуазии и крупных землевладельцев» и, таким образом, было неспособно решать задачи революции. В резолюции вновь содержался (несколько туманный) призыв сформировать «временное революционное правительство». Какие-либо конкретные предложения отсутствовали.
Несмотря на такие радикальные заявления со стороны некоторых большевиков (в первую очередь из состава партийной ячейки Выборгской стороны Петрограда), когда состоялось голосование по вопросу о передаче власти никем не избранному, а назначенному Временному правительству, из сорока большевиков на заседании Петросовета против проголосовало только пятнадцать. Это прекрасно иллюстрирует ту политическую неразбериху, которая в первые бурные дни революционных событий 1917 года царила на левом фланге революции, всю степень колебаний и умеренности в рядах революционеров.
2 марта 1917 года, 2 часа 30 минут дня. Царь расхаживал по платформе псковского вокзала. На почтительном расстоянии от него, находясь в тревожном ожидании, держалась царская свита из числа дворян и лизоблюдов.
Николай II, обернувшись к ним, велел пригласить к нему генералов Рузского, Саввича и Данилова. Он указал, чтобы они принесли все телеграммы от командующих фронтами.
Он принял генералов в своем поезде. В то время как царь беспокойно ходил взад-вперед, великий князь Николай Николаевич «коленопреклоненно» молил его отречься от короны. Все командующие фронтами назвали Временное правительство «разбойной кучкой людей», которые предательски
