в сауне.
– У тебя, что – кипяток? – спросил я, глядя на поднимающийся в воздух пар.
Она рассмеялась.
– Теперь мне хорошо. Не представляешь, как давно я не чувствовала, что мне по-настоящему тепло. – Тонкая рука потянулась за пластиковым пузырьком с логотипом отеля. – Я могу нюхать что-то… симпатичное. В центре все было стерильное… пахло прямо как в больнице. И на радостях я вылила в ванну почти весь пузырек.
– Попросим принести еще, если он тебе понравился. – Я взял бутылочку и прочел этикетку. Это был дешевенький гель для душа. – Или купим тебе классные жасминовые духи, когда я выиграю денег в покер.
– Ты не понимаешь, – отозвалась она, погружаясь в пену еще глубже. – После того что со мной было… я вправду очутилась на верху блаженства. Мне ничего более шикарного не нужно.
– Давай поговорим о том, что с тобой было, – предложил я. – Мне бы понять…
– Не сейчас, – ответила она уклончиво. – Если ты принес поесть, я бы смогла сосредоточиться.
– И вылезла бы из котла с кипятком?
– Ванна никуда не денется, – ответила она бесхитростно. – А ноги я уже побрила, что было моей первостепенной задачей. Четыре месяца! Фу!
Внезапно Сидни встала и наградила меня зрелищем своего тела – обнаженного, если не считать клочков пены и облачков пара. Мою душу и кровь согрело то, что все осталось неизменным, – хотя бы в том, что она не начала меня стесняться. Но мне с трудом удалось скрыть свое потрясение. Когда мы вытащили ее из камеры, я заметил, что она похудела, но лишь теперь оценил, насколько сильно. У нее буквально можно было все ребра пересчитать: даже ее страстное стремление следить за своим весом не могло бы ввести ее в заблуждение. Конечно же, она отлично понимала, что это выходит за рамки здоровой нормы.
– Не ожидал, да? – спросила она печально.
Я закутал ее в полотенце и прижал к себе.
– Я ожидал увидеть самую прекрасную женщину мира, почувствовать, как рядом с ней у меня замирает сердце, и унести ее в постель для волшебной ночи, которую мы оба никогда не забудем. Отвечаю на твой вопрос: я получил именно то, чего ожидал.
Она расцвела и еще крепче прильнула ко мне.
– Ох, Адриан!
В комнате я продемонстрировал ей свои покупки. Она со смехом перебрала их, а затем расправила ярко-малиновый топик на кровати.
– Ты когда-нибудь видел на мне такой цвет?
– Нет, – ответил я. – И пора тебе его примерить, особенно после этого. – Я указал на кучку тусклой ткани на полу. – Робу мы сожжем.
Сидни опять засмеялась – и более чудесного звука я никогда не слышал. Она выбрала именно малиновый топ и белые шорты.
– Ты – лучше всех! – сообщила она мне.
Вскоре я убедился, что ее сердце занимаю не я один. Мы сели есть, она вывела Прыгуна из состояния статуэтки и заплакала, когда из жесткой сверкающей фигурки он обернулся жалким дракончиком с тусклой чешуей – таким же изможденным, как и она сама. Она обняла его и стала баюкать, лепеча все те глупости, которыми люди привыкли утешать домашних любимцев и маленьких детей. Она без устали твердила ему, что теперь все будет хорошо, и в конце концов мне показалось, что она утешает не столько его, сколько себя. Она отламывала для Прыгуна крошечные кусочки сэндвича, дракончик умял половину, и я вышел из состояния оцепенения.
– Эй, погоди! – возмутился я. – А как же ты!..
– Он ужасно голодный! – пожаловалась она. – Не может даже мяукать, как обычно, когда просит поесть.
– А это – самая маленькая футболка, которую я нашел в торговом центре. И она тебе велика. Доедай свой сэндвич, а он получит корки от моего.
Она неохотно передала дракончика мне, и я готов был поклясться, что Прыгун негодующе посмотрел на меня из-за того, что я лишил его внимания хозяйки. Я тоже любил малыша, но не собирался ставить его выше Сидни. Под моим надзором она расправилась со своим сэндвичем, но не прикоснулась к россыпи шоколадных батончиков и не поддалась на мои нехитрые уловки. Мне бы хотелось, чтобы она съела все, но я знал, что мне не стоит даже намекать на то, что ее организму требуется изрядное количество сахара и углеводов.
После трапезы Прыгун заснул. Я подумал, что Сидни тоже последует его примеру. Однако она поманила меня в спальню и потянула за собой на кровать.
– А как же отдых? – спросил я.
Она обняла меня за шею.
– Зачем мне отдых, если есть ты?
Наши губы слились в первом настоящем поцелуе после ее похищения. Он заставил меня пылать, напомнив, насколько мучительно я по ней скучал. Я говорил ей чистую правду: мне было совершенно неважно, что она исхудала. Она по-прежнему оставалась для меня самой прекрасной женщиной в мире – и
