ни к кому меня не влекло с той же страстью. И дело было не только в плотском желании: с ней я чувствовал, что нахожусь именно там, где мне нужно. Даже в момент бегства из Долины Смерти и обустройства в этом номере отеля я чувствовал некую приятную уверенность: меня поддерживало то, что я видел ее рядом с собой, – и тогда же меня не покидало удивительное ощущение, что нам под силу абсолютно все.
Я осыпал ее шею поцелуями и мысленно взял обратно слова о том, что гель для душа – рекламная дешевка. Жасмин, смешавшийся с ароматом ее кожи, вскружил мне голову. Дорогие духи, которые я раньше для нее покупал, вообще не шли с ним ни в какое сравнение. Ее ноги были гладкими и шелковистыми. Я поразился тому, что моя страсть разгорелась в мгновение ока. Сидни продолжала меня ласкать. Я опасался, что это чересчур, что ей слишком рано, но когда попытался ее отговорить, она прижалась ко мне еще крепче.
– Адриан, – прошептала она, зарываясь пальцами в мои волосы. – Ты не понимаешь, что мне это необходимо. Мне нужен только ты, и мне важно почувствовать, что я жива и люблю. В центре пытаются тебя сломать, отнять все, что ты имеешь, но я всегда помнила о тебе. Я никогда не забывала тебя, Адриан. И теперь, когда ты здесь, я…
Она замолчала, оборвав себя на полуслове, но я не просил ее продолжать. Я прекрасно понял, что она хотела сказать. Мы вновь поцеловались: наш поцелуй соединял нас не только телесно. Я попытался стянуть с нее топик, но она вдруг замерла и взволнованно произнесла:
– Ты что-то купил в магазине, да?
Мой рассудок затуманился, и я был настолько поглощен мыслями о ней, что не сразу понял ее вопрос.
– А?.. Я много чего купил.
– Предохранение, – многозначительно прошептала она. – Разве на той стороне аптеки не было? С большим выбором, чем в магазине.
– Я… Вот ты о чем. Нет, не купил. Забыл.
До похищения Сидни пила противозачаточные таблетки, и я не беспокоился насчет предохранения. Это было ее решением: по-моему, в подобных вещах она могла доверять лишь себе.
Я вздохнул.
– А мне не положено дополнительных очков за то, что я думал о том, чтобы тебя накормить и нарядить в яркие цвета, а не затащить в койку?
Она нежно поцеловала меня в губы и улыбнулась.
– Тысяча очков. Но, к сожалению, тебе не положено вот это.
Я приподнялся над ней и убрал упавшие на ее лицо золотые пряди.
– А ты представляешь, какие меня сейчас раздирают противоречия? То есть я, конечно, разочарован… но в то же время еще сильнее люблю тебя… Сидни, несмотря на все случившееся, ты остаешься столь же безупречно осмотрительной.
– Правда? – она расслабилась, и я положил голову ей на грудь. – Ты любишь меня за дотошность и осмотрительность?
– В тебе столько достойного любви, Сейдж! Всего и не перечислишь.
Неутоленное желание не мешало мне наслаждаться тем блаженством, которое дарило мне ее присутствие. Хотел ли я близости? Несомненно. Но гораздо сильнее я нуждался в ней самой: в ее голосе, ее смехе, ее отваге. Всплеск гормонов постепенно пошел на убыль, и я получил истинное наслаждение от того, что просто лежу в ее объятиях. Вскоре Сидни задремала, и я решил, что мой недосмотр насчет похода в аптеку был к лучшему – что бы она там ни говорила. Сейчас следовало восстановить ей здоровье, и я был уверен в том, что сон и шоколадные батончики – отличный способ добиться цели.
А вот мне не спалось. Отчасти из-за дневных приключений в центре, а также из-за того, что мы лежали вместе на одной кровати. Однако свою роль играло и кое-что другое – обычно в столь поздний час я еще бодрствовал. Мне было очень приятно ее обнимать, но спустя некоторое время я осторожно встал с постели и укрыл Сидни одеялом. Полюбовавшись ею, я бесшумно перешел в гостиную, прикрыв за собой дверь, чтобы ее не потревожить.
Я устроился на диване с шоколадным батончиком и включил телевизор на минимальную громкость. Мне надо привести в порядок мысли. Я не сомневался в том, что у Сидни наверняка есть и планы, и соображения, которые намного превосходили мои собственные, но не думать о будущем оказалось сложно. Куда нам податься? Найдем ли мы безопасное убежище? Мы потратили столько сил, чтобы воссоединиться (что само по себе было грандиозно), но ни единым словом не успели перемолвиться о том, что ждет нас завтра. Воспользуемся ли мы какой-нибудь из своих абсурдных заготовок, связанных с побегом? Что, если пойдем учиться? А может, мы поселимся в захолустье? Или нет… будем бороться за свободу мороев и бывших алхимиков?
«Спокойствия не жди, – прошептала тетя Татьяна, которая была настроена крайне пессимистично. – Не будет спокойствия ни тебе, ни твоему человечку. Ты сделал ошибку».
«Нет, – возразил я ей. – Мы справимся. Нам придется».
«И как именно?» – спросила она.
Ответа у меня не было. Я больше часа пялился на экран и начал клевать носом, но внезапно из спальни донеслись вопли. Я мгновенно вскочил и ворвался в соседнюю комнату, распахнув дверь, включив свет и призвав силу духа. Я приготовился дать отпор яростной шайке алхимиков, лезущих к нам в окно. Но там никого не оказалось – только Сидни сидела на кровати и кричала. Я отпустил дух и бросился к ней, обняв и притиснув к своей груди.
К моему глубокому изумлению, она начала вырываться.
