— Я ему сказал, что если не прекратит ругаться при даме, то есть при тебе, то посажу его голым задом на муравейник. Тут неподалеку есть один, довольно симпатичный. Сейчас он орет, что я не посмею, что он жрец второго круга посвящения и что от нас, если мы не падем ниц и не облобызаем его грязные пятки, мокрое место останется. При этом искренне верит, что все так и будет, но, что характерно, за речью следит и не выражается. Но угроз хватает, да… Правда, однообразные они все какие-то. Ну ничего, сейчас я окончательно приведу этого урода в чувство.
С этими словами Артур взял из костра небольшую, слабо дымящуюся головню и решительно направился к пленному. Ловко зажал ему рот, чтобы не орал, задрал кожаную юбку… Джоанна еще успела убедиться, что нижнего белья жрецы не носят, а Артур уже ткнул головней прямо между ног. Тело жреца выгнулось, сдавленное мычание, призванное заменить крик, разнеслось по всей поляне, а потом жрец потерял сознание.
— Зачем так-то…
— Как так? — Артур выглядел удивленным. — Вообще-то я ткнул ему во внутреннюю сторону бедра, а во-вторых, та часть головни была холодной. Ну, почти холодной, все же из костра, однако термический ожог вызвать не могла в принципе. Просто он ждал боли — и он ее получил. Для этого не обязательно, чтобы она была на самом деле, — главное, поверить, что так и будет.
М-да… Что-то ей об этом еще в академии рассказывали… Артур же, не обращая больше внимания на пленного, вернулся к костру и начал тщательно вытирать пучком травы обслюнявленную жрецом руку. При этом на лице его была написана такая брезгливость, что Джоанна, привыкшая к фирменному отстраненно-безразличному виду киборга в куда более сложных ситуациях, едва не поперхнулась от удивления.
Жрец пришел в себя довольно быстро, минут через пять, но вел себя теперь намного тише и возмущаться больше не пытался. Права, что характерно, тоже не качал, только смотрел на своего обидчика с забавным выражением ужаса и удивления на лице. Похоже, Артур был прав, и его действительно никто и никогда всерьез не бил. Киборг же, потеряв, казалось, интерес к пленному, начал с отрешенным видом раскрывать многочисленные лезвия, пилочки, шильца и крючки извлеченного из кармана складного ножа. Нож был здоровенным, даже с чем-то похожим на клещи (Артур называл их пассатижами) на конце, предметов, упрятанных в рукоятку, соответственно, тоже хватало, и к концу процедуры глаза жреца уже, казалось, лезли на лоб. Наконец, закончив, киборг повернулся к Джоанне, подмигнул ей и сказал, что сейчас пойдут разговоры «за жизнь».
По душам они говорили довольно долго, и Джоанна даже немного заскучала, поскольку Артур на сей раз не переводил. Впрочем, по общим интонациям и без того было ясно, что ее спутник давит, а жрец пытается как-то отбрыкаться. Получалось у него не очень, поскольку Артур не собирался миндальничать и торговаться. Не нравится — можно ведь и ноготь, к примеру, вырвать… А можно и еще один… Словом, через некоторое время высокие договаривающиеся стороны нашли общий язык, и довольный Артур повернулся к Джоанне:
— Ну вот, в принципе, и все, мы с ним пришли к консенсусу.
— К чему пришли?
— Не важно. Главное, договорились, даже не пришлось переходить к крайним мерам. А то я уж думал начинать лечить ему геморрой.
— Это как? — с интересом спросила Джоанна, переворачиваясь на живот — спина уже устала от лежания.
— По старинному рецепту. Нагревается железка докрасна и вставляется пациенту, извини, в задницу. Однако мальчик попался умненький и до крайности решил не доводить. Наверное, хе-хе, ему дорога собственная ж…
Насчет мальчика Джоанна могла бы поспорить — пленному, на ее взгляд, было лет сорок. Впрочем, киборг с высоты прожитых лет мог бы, наверное, обозвать так любого и остаться при этом в своем праве, поэтому девушка не стала заострять на этом внимание, а заодно и гадать, кем же тогда он считает ее саму. Вместо этого она поинтересовалась куда более насущным вопросом:
— И о чем договорились?
— Ночью он проводит нас к Источнику. Правда, сам он толком ничего не знает, но и тех обрывков информации, которые у этого дятла имеются, для наших целей достаточно…
Жрец и впрямь хотя и пыжился от осознания собственной значимости, мог сообщить на удивление мало информации. Пирамида на этом холме появилась в незапамятные времена, и жертвы Великому Моисею тоже приносились давно. Их племя явилось сюда, когда это было уже традицией, и, частью уничтожив, частью обратив в рабство прежних хозяев этих мест, наложило лапу в том числе и на пирамиды. Правда (об этом моменте жрец, как пояснил Артур, рассказывал с несомненной гордостью), прежние хозяева поклонялись ложным богам и приносили им жертвы неправильно, за что тот их и наказал, предав в рабство соседям, а они стали поклоняться единственно верному богу и жертвы приносить согласно древним канонам. Вот, если кратко, и вся история.
Из всего сказанного жрецом важным был всего один момент. Внутри пирамиды никто из туземцев не был, но вход туда имелся. Один-единственный, запечатанный железной дверью, которую так и не смогли открыть. Может, и еще были, но жрецы так ничего подобного и не нашли, хотя в свое время обшарили все вокруг, а среди молодых служителей бога едва ли не с первых дней после того, как они здесь обосновались, любимым и чуть ли не единственным развлечением считалось искать новые ходы. Своего рода традиция, освященная временем, хотя и считающаяся кощунственной. Пойманных нещадно пороли сами жрецы… которые точно так же когда-то искали и подвергались порке. Однако главное, один ход имелся, а уж открыть его — дело техники. Во всяком случае, так сказал Артур, а уж он-то в подобных вещах разбирался. Ну а жрец вызвался проводить их до места сразу после того, как Артур озвучил ему альтернативу. Что уж он там сказал, Джоанна так и не узнала, но на пленного это подействовало, и на киборга он смотрел теперь с еще
