непонятно сколько, если верить исправно работавшим часам, занял что-то около трех секунд, и за это время корабль переместился через половину Солнечной системы. Если верить Романову, прыжок был произведен точно в назначенную точку, отклонение составило жалкие полсотни километров, по космическим меркам даже меньше, чем ничего. Победа, абсолютная и безоговорочная, вот что это было.
Единственно, скорость корабля в момент выхода из гиперпрыжка осталась в точности такой, как и при входе в него, так что пришлось тормозить, но это как раз никого не удивило. И двое суток «Седов» аккуратно снижал ход, одновременно маневрируя и приближаясь к Юпитеру, сейчас уже заслонявшему практически весь космос. И чтобы рассмотреть его во всех подробностях, достаточно было подойти к любому иллюминатору.
Кстати, впечатление газовый гигант с такого расстояния производил довольно тягостное. Отвратительно оранжевый, в белую полоску, какой-то колышущийся – этих субъективных ощущений не передает ни один монитор. Слабенькие, не идущие ни в какое сравнение с сатурнианскими, кольца и более сотни спутников всевозможных размеров, практически неразличимых на фоне планеты-великана. Красота неописуемая, век бы ее не видеть.
«Седов» приближался к планете очень аккуратно – помимо зарегистрированных, так сказать, «официальных» спутников здесь бултыхалось много хлама размером от песчинки до глыбы, достигающей в поперечнике пары километров. Нарваться на камень размером с баскетбольный мяч никому не улыбалось, метеорная угроза в разы превосходила ту, что была в поясе астероидов, и потому, несмотря на включенное защитное поле и орудия, расстреливающие все, что приближалось, корабль шел крайне осторожно, периодически совершая маневры уклонения.
Владислава Тихоновна весь день торчала у обзорного иллюминатора, со скучающим видом давая пояснения всем желающим. Петрова, единственная из всего их дружного коллектива, уже бывала в этих местах, причем дважды, и потому могла считаться признанным экспертом по Юпитеру. Несомненно, лучшим на борту, поскольку единственным. Народ с интересом слушал.
А у пилотов наступила горячая пора. Романов и Демьяненко выходили из рубки разве что по нужде, еду им носили, а от сна приходилось принимать стимуляторы. Навигация в окрестностях Юпитера оказалась делом крайне сложным, и в свое время именно из-за нее ставилась под сомнение целесообразность работ в окрестностях планеты. Однако уж больно интересными были юпитерианские луны, да и сам газовый гигант при вдумчивом рассмотрении пустышкой не выглядел. Во всяком случае, проекты заводов по добыче из его недр углеводородов и по их переработке существовали не только в воспаленных мозгах сумасшедших гениев. Технически, конечно, это выглядело до безумия сложно, однако многое компенсировалось невиданной для планет меньшего размера эффективностью поляризаторов гравитации.
Сейчас именно эта эффективность позволяла кораблю уверенно идти к цели. Хотя, конечно, без защиты и пушек было бы стократ труднее. Как раз когда Басов вошел в кают-компанию, было хорошо видно их действие. Поворот турели – и спустя несколько секунд вспышка в каком-то десятке километров почти прямо по курсу. А еще через минуту защитное поле засияло сотней маленьких вспышек. Пламя было разноцветное, и зрелище получилось замечательным. Если, конечно, забыть, что его вызвало. А ведь все просто. Снаряд расколотил немалых размеров булыжник на мелкие осколки. Часть из них, хорошенько разогнавшись, ударили в защиту корабля. Уклониться от такого потока щебня практически нереально, но зато мелкие камушки, пускай и летящие с приличной скоростью, далеко не столь опасны. Те, которые шли по касательной, поле отклонило, и лишь малая часть осколков, ударивших в защитное поле под углом, близким к прямому, от резкого торможения взорвались не хуже маленьких гранат. Вот вам и весь фейерверк. А не будь защитного поля, борт корабля они пропороли бы не хуже, чем жуки-древоточцы кору какой-нибудь несчастной елки.
– Красиво, – Басов налил себе кофе. – Пожалуй, стоило сюда лететь только ради этого зрелища.
– Ну да, так, наверное, и есть, – отозвалась Петрова. Почему-то без особого энтузиазма.
– Я вижу, вам Юпитер уже приелся, – деликатно заметил профессор.
– Не то чтобы. Просто у меня иногда возникают со всем этим довольно неприятные ассоциации.
– А что так?
– Я здесь была дважды и оба раза попадала в неприятности. В первую экспедицию пришлось неделю жить в скафандрах, пока латали корабль. Во вторую и вовсе, когда садились на Ио, посадочный модуль словил каменюку. Как живы остались – не знаю.
– Много народу здесь… осталось?
– Около полусотни человек за три экспедиции набралось. В последнюю экспедицию три корабля участвовало – так один и вовсе не вернулся. Потерял ход – и его затянуло в Юпитер. Так что кладбище на Ганимеде уже внушительное. Только вот половина могил пустые.
В уголках глаз планетолога что-то блеснуло. Впрочем, выяснить, была то непрошеная слеза или просто обман зрения, вызванный падающим в иллюминатор светом Юпитера, Басову так и не удалось. Женщина моргнула, и на том все кончилось.
– И все же, вы ностальгируете. Голос у вас поменялся.
– Конечно, ностальгирую. По временам, когда была молодой и наивной. Тогда, казалось, и горы по плечо, и море по колено.
– Знакомо…
– Да вам-то, мужикам, что? Вы до пенсии молодые.
– Может быть, – Басов поспешил деликатно слезть с неприятно скользкой темы гендерной принадлежности и особенностей старения полов. – Кстати, все спросить хотел. Ты как в космос попала?
– Можно сказать, случайно, – ничуть не удивилась вопросу Петрова. – Не собиралась даже. Но один раз слетала, так уж получилось, и все. Космос – он
