сам очень быстро возьмет нас на прицел.
И как-то сразу все задвигались. Павлов, если это, конечно, была его настоящая фамилия, и Серегин уволокли Романова в медотсек. Басов даже посочувствовал капитану – вряд ли раздробленный вдребезги локоть восстановят, подвижность руке уже не вернуть. Иванов, развернувшись на каблуках, ушел к себе, женщины тоже. Остались только они с Ириной, которая сидела возле пульта, отрешенно глядя на экран, и, похоже, вновь собиралась впасть в прострацию.
– Ну, ты чего, успокойся, – Басов подошел к ней, взял за руку. – Все хорошо…
И тут она зарыдала, да так, что мгновенно промочила ему рукав форменной рубашки. Секунду он стоял, откровенно не зная, что делать, потом прижал ее к себе. Всхлипы стали тише, но зато к ним добавились с трудом разбираемые слова:
– Я… Я хотела отомстить… Должна была подстраховывать майора… А сама… На что я годна…
Она еще что-то лепетала, а Басов мучительно думал, как быстро вывести ее из истерики. Пара оплеух – это, конечно, надежнее всего и быстрее, но не привык он как-то бить женщин, рука не поднималась. А как еще… Но и ждать, пока ее отпустит нормальным методом, не было времени. В душе выругав себя, он чуть отстранил Ирину и громко рявкнул:
– Второй пилот Демьяненко!
Подействовало, чувствуется все же военная косточка. Выпрямилась, и глаза вроде как бы меньше блестеть стали.
– В кресло. И вести корабль, – и уже на два тона тише, – я на твоем месте тоже не знал бы, что делать. Но сейчас ты нам нужна. Ты у нас один пилот. Единственный. И либо ты нас всех вытащишь, или… или ты и впрямь ни на что не годна, и тогда ты нас погубишь. Всех. Справишься?
Ну вот, задел, похоже, нужные струны в загадочной женской душе. Выпрямилась, губу прикусила упрямо. Что же, это радует. Остальное сделает привычная работа. Успокоит или хотя бы отвлечет. И все у нее получится, теперь главное – не мешать.
Борт корабля «Седов». Это же время
Все интереснее и интереснее. Выходит, не такой уж он и дурак, противника вычислил правильно. Только не учел, что противников может быть несколько. А вот это уже прокол, который может плохо кончиться. Ну да ладно, зато сейчас у него есть серьезное преимущество. Он знает, кто они, а они представления не имеют, кто он. И еще интересно, что это за крейсер, от которого они бегут, да так, что вот-вот реактор перегреется?
По всему видать, Серегин знает что-то. Знает, но молчит. А еще это знание явно не для всех. Однако потрясти его всяко стоит, хотя бы потому, что такая информация в долгосрочной перспективе может стоить не намного меньше, чем данные о гипердвигателе. Как минимум тот факт, что кто-то ухитрился увести у русских крейсер, уже сам по себе новость, достойная первых полос всех известных газет. И то, что она до сих пор не всплыла, говорит об ее уровне секретности. Русские умеют хранить тайны, но сейчас они явно прокололись.
Надо трясти Серегина, но – как? Пошлет ведь, сославшись на все ту же секретность, и будет прав. Остается единственный, наверное, вариант – подбить на вопрос остальных. Причем так, чтобы каждый был уверен, что это его собственная мысль. Ну, или чтобы казалось, что инициатива идет не конкретно от него, а родилась, что называется, в коллективе. Всему экипажу Серегин отказать не посмеет… Нет, посмеет. Но – не сможет. Хотя бы потому, что им вместе работать. Зато потом этот факт надежно прикроет источник утечки. Знают двое – знает и свинья, а тут знать будут все. Но – не сегодня. Сейчас все накручены и взвинчены, могут произойти неприятные эксцессы. Лучше после прыжка. Да, так и стоит поступить. Оторвемся от погони, если удастся, а там уже и спросим…
Хуже другое. Этот придурок Романов при всех ляпнул, что на борту вражеский шпион. Плохо, очень. Сейчас все друг на друга смотреть будут волками и подозревать еще хлеще, чем после истории с Исмаиловым. И руки на оружии держать уже не шутя, как в последнее время. В такой ситуации риск засыпаться многократно возрастает. Очень плохо. Но – не смертельно. К тому же из любой ситуации можно извлечь выгоду. Как минимум, стоит это обдумать.
Борт корабля «Седов». Дальний космос. Двадцать восемь часов спустя
Время тянулось мучительно медленно. Давно отключились поляризаторы гравитации, из которых Демьяненко выжала все, что можно, и даже чуть-чуть больше, и сейчас корабль разгонялся по старинке. Наверное, со стороны, особенно издали, он представлял красочное зрелище – километровая игла с огненным хвостом впятеро большей длины. Слепящее белое пламя, в котором внимательный глаз вполне может разглядеть четкие признаки перегрева. Впрочем, двигатели русских кораблей традиционно имели колоссальный запас прочности. Выдержат, хотя потом их, конечно, придется тестировать, а то и вовсе перебирать.
Крейсер настигал их медленно, что само по себе было удивительно. Теоретически военный корабль, даже устаревший, в динамике разгона должен уверенно давать любой гражданской посудине изрядную фору. Однако на практике, как это частенько бывает, все получалось несколько иначе.
«Седов» был моложе крейсера на три поколения и имел значительно более совершенные двигатели, находящиеся, вдобавок, в состоянии, близком к идеальному, что позволяло идти на форсаже не менее суток. Плюс к тому, практически весь груз уже был оставлен на промежуточных точках, что значительно облегчило корабль. В результате преимущество крейсера оказалось минимальным, и шансы на то, что ему удастся разогнаться до скорости, обеспечивающей возможность гиперпрыжка, были велики.
Управляй погоней компьютер, он бы, наверное, уже отвернул, но люди – существа упрямые. А может, они просто не знали, на какой скорости
