хвоста, в который она так и продолжала собирать волосы, астрофизик спросила:
– А… скажите. Вот вы нам все это рассказываете, так вот запросто, а ведь это все секретные сведения, разве нет?
– Секретные… – кивнул контрразведчик, впервые с начала разговора переставший буравить глазами кружку с давно остывшим кофе и поглядевший на кого-то с интересом.
– И… что с нами теперь будет?
– С вами? – Серегин выглядел всерьез озадаченным, но потом, видимо, сообразив, о чем речь, криво усмехнулся. – Да ты, Люд, страшных историй в детстве переслушала и дурных книжек перечитала. Ничего вам не грозит. Вы уже одним фактом своего путешествия узнали столько секретного, что это – всего лишь эпизод. И в подписках о неразглашении вы давно, как в оберточной бумаге. Максимум, что будет, еще один автограф поставите, а то и без этого обойдется. У нас ведь тоже работают не дураки и не людоеды. Так что успокойся. К остальным это, кстати, тоже относится.
Это он вовремя сказал, потому что мысль о последствиях начала потихоньку добираться даже до самых заторможенных мозгов. Серегин это, похоже, тоже понимал и потому, выдержав паузу, чтобы все переварили информацию, спросил:
– Ну что, еще вопросы есть?
И тогда подняла голову Петрова, до того упорно смотревшая в пол. Медленно подняла глаза и спросила:
– Илья Борисович, скажи… О каком вражеском агенте говорил тогда капитан?
– Гм? – Серегин на пару секунд задумался. – Откровенно говоря, я надеялся, что вы пропустили это мимо ушей. Ну да раз пошла такая пьянка… Подпиской больше, подпиской меньше, переживем. Если кратко, с большой долей вероятности у нас на борту находится иностранный разведчик. Не диверсант – диверсантом был Исмаилов. Именно разведчик, сумевший подключиться к сети корабля и снять данные по работе гипердвигателя. Вот, вкратце, и все.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– А чего, спрашивается, нервничать? Через пару часов мы будем на Европе. Извините, конечно, но всех вас проверят на полиграфе. И все, вопрос решен.
– Полиграф, я слышал, можно обмануть, – вмешался Иванов.
– Можно, – спокойно кивнул контрразведчик. – Если знать, как. Не страшно, не разберемся здесь – разберемся на Земле, только и всего.
То же место. То же время
Угу, разберетесь вы, как же. Но опасения ты подтвердил. Впрочем, и так ясно было. Значит, придется на пути к Земле что-то делать. Эх, надо было после прыжка, когда все пребывали в расслабленном состоянии, валить их и уводить корабль. Ошибся, не подумал… Ладно, то же самое можно сделать и на последнем этапе полета, а там уж возможны варианты. Жаль только, Сатурн вблизи увидеть не удалось и теперь уже вряд ли когда-нибудь получится. Но чем-то надо жертвовать, и собственная шкура на чаше весов однозначно тяжелее.
То же место. То же время
– А чего время терять? – усмехнулся Басов. – Слушай, Борисыч, у тебя ведь и здесь аппаратура нужная имеется, а?
– Имеется, – не стал отрицать очевидное Серегин. – Но стационарная все же надежнее.
– Тоже верно. Впрочем, я тебе и без нее скажу, кто есть кто.
– И? – кто это сказал, Басов так и не понял, но повернулись к нему все, разом, и смотрели ну очень заинтересованно. Что же, не стоит их разочаровывать.
– Ну, все же просто. Петр Геннадиевич, тебе как, рассказать нам нечего?
– Тебе не кажется, что прежде, чем говорить такое, надо иметь веские основания, – сухо процедил Иванов.
– Ну, хорошо, – усмехнулся Басов. – Тогда слушай. Откровенно говоря, я вообще никого не подозревал. Я даже не думал, что здесь имеется какой-то шпион. Хотя, что охотятся за нами, было понятно сразу. Просто уж больно много вокруг навертели. А вот когда Романов нам про врага на борту ляпнул, тут- то многое встало на свои места. Оставалось тебя вычислить, а это было уже делом техники и хорошей памяти.
Помнишь, как мы в «Барсуке» перед отлетом отрывались? Вот тогда ты допустил первый прокол. Даже не прокол, в иной ситуации я бы на это и внимания не обратил. А вот сейчас вспомнил. Ты улицу переходил. Как посмотрел? Вначале направо, потом налево. Не находишь это странным?
– Как хочу – так и смотрю, – с каменным выражением лица ответил Иванов. – Тем более, спьяну. Мы тогда, если помнишь, на грудь приняли неплохо.
– Угу, кто бы спорил. Дальше. Мы с тобой регулярно фехтуем. Ты говорил, что стиль у тебя необычный оттого, что ставили его тебе в театральном кружке. А некто Илья Борисович Серегин, помнится, сказал, что стиль у тебя вполне спортивный, просто необычный. Необычный – это, может, отличающийся от того, который обычно можно встретить в России, а?
Серегин медленно кивнул, глаза его стали задумчивыми. Иванов же лишь усмехнулся:
– Россия – она большая. В ней много разного и интересного. В том числе и фехтовальных стилей.
– Это точно. Дальше. Помнишь бой на Европе? Помнишь, помнишь. Так вот, ты действовал вполне профессионально. Но при этом, я точно знаю, ты не
