хуже».
До проселочной дороги, что вела к кишлаку Шамун, добрались тоже спокойно, никого не встретив. Ночью здесь хорошие люди не ходят. Только караваны с оружием и наркотой. Да еще спецназовцы. Преодолев брод в том же месте и тем же порядком, спустя полтора часа были в контрольной точке у развилки. Здесь их уже поджидали бронемашины, схоронившиеся в овраге, подальше от лишних глаз.
– Ну, как сходили? – поинтересовался командир мотострелков у Зарубина, когда группа вынырнула из тумана и была опознана как «свои».
– Пощипали «духов», – ответил Кондрат для поддержания разговора, но не вдаваясь в детали.
– Да и вас, я смотрю, – проговорил тот, глядя, как в БМП грузят мертвого бойца на плащ-палатке. Но расспрашивать больше не стал.
– Есть немного, – нехотя согласился Кондрат.
– Ладно, прыгай на броню. Скоро дома будешь, – бросил командир мотострелков, поправил шлем и скрылся в бронированной машине.
Чихнув моторами, колонна выбралась из оврага и устремилась по направлению к части. Путь домой был недолгим, но расслабился Кондратий Зарубин, только когда колонна пересекла КПП и остановилась на территории части. Афган, – дело тонкое. У «духов» тоже радиосвязь была и гранатометы. А колонну могли раздолбать и по дороге домой. Но, слава богу, не раздолбали. В этот раз победа осталась за спецназом.
Встречал колонну с разведчиками лично подполковник Стеценко.
– Успели даже к завтраку, – отрапортовал Зарубин, спрыгивая с брони и представ пред светлы очи непосредственного командования, – как и приказывали, товарищ подполковник.
– Ну, докладывай, Кондратий Львович, – хмурясь, кивнул полковник, провожая взглядом плащ-палатку. По его землистому лицу было видно, что он не спал всю ночь, а наверняка провел ее рядом с радистом.
– Обнаружен и уничтожен опорный пункт противника на перевале у кишлака Шамун, – перешел на официальный тон Зарубин, – перевал оказался укреплен сильнее, чем мы рассчитывали, но моджахеды еще не полностью успели закончить оборудование позиций и укомплектовать бойцами. Мы появились как раз вовремя. Укрепление разрушено, оружие – четыре ДШК, два миномета и больше полусотни единиц стрелкового, а также боеприпасы к ним, – уничтожено. Ну и человек сорок духов.
– Хватил, значит, их Кондратий[19], – ухмыльнулся Стеценко своей шутке, которая ходила по части из-за родословной Зарубина, названного в честь знаменитого казацкого атамана.
Кондратий облизал пересохшие губы.
– Так точно. Когда спускались обратно, на перевале сработала закладка. Думаю, еще человек десять положили. Но, товарищ полковник, судя по количеству траншей и блиндажей, подоспей мы чуть позже, и нас бы там ожидало сотни две, если не больше, душманов. Они просто не успели там закрепиться окончательно. Половина позиций были пустыми.
– Значит, разведка оперативно сработала, – удовлетворенно кивнул Стеценко и поправил кепку песочного цвета, прищурив левый глаз, в который его кольнул один из первых лучей поднимавшегося солнца, – и нам удалось упредить противника. Подоспей вы попозже, они там действительно бы закрепились так, что выбить их силами одного отряда было бы нереально. И потерь было бы гораздо больше. А сейчас как вышло?
– Один молодой убит, попал под пулеметную очередь. Еще двое ранены. Остальные в порядке.
Подполковник умолк ненадолго, потом вздохнул и сглотнул слюну. Хоронить бойцов было частью его службы, к которой он так до конца и не смог привыкнуть, хотя внешне казался спокойным. На войне, как на войне.
Зарубин положил руки на автомат.
– Надо еще разок туда наведаться, товарищ подполковник, – предложил Зарубин, – для порядка. И закрепления успеха. А то они там восстановят все скоро, и тогда действительно будет труднее их выбить. А кишлак вот он, буквально у нас под боком.
– Наведаемся, – успокоил его командир, – после артподготовки. Только эту задачу я другим поручу. Ты на сегодня свое дело сделал. А для желающих повоевать новое дело есть. И срочное.
– Какое, товарищ подполковник? – вытянулся Кондратий, готовый хоть сейчас отправиться на новое задание.
Стеценко прикрыл ладонью глаза, – солнце полностью вылезло из-за горного склона и залило своим жаром весь Асадабад. Внезапно послышался стрекочущий звук вертушек, и над базой зависла пара летающих танков Ми-24, прозванных бойцами почему-то «Крокодилами». Подняв тучу пыли, вертолеты опустились на аэродроме. Открылся люк, и на землю посыпались бойцы группы капитана Терехина из второй роты, выходившего на задание одновременно с Зарубиным, только в другой район и на вертушках.
– Перекуси и отдохни немного после выхода, Кондратий Львович, – подытожил Стеценко разговор, – у меня тут дела появились, а потом ко мне в штаб. Там и расскажу детали.
Зарубин кивнул и только сейчас вдруг осознал, как он устал за время рейда. Отдохнуть и правда не помешает. Раздав указания своим бойцам, в том числе организовав все, что нужно сделать с погибшим и ранеными, Зарубин отправился к себе в барак, где жил в комнатушке, деля ее с другими офицерами. Быт здесь был суровый, но уже привычный, и ничуть не смущал старшего лейтенанта, десять лет назад решившего посвятить свою жизнь спецназу.
Сдав оружие куда следует, Кондратий разделся и принял душ, устроенный тут же рядом с бараками. Скупая струйка теплой воды из бочки со шлангом
