раздавался звонкий удар молота. Местный кузнец спозаранку предавался своему ремеслу. Все мужики также находились при деле. По единственной улице сновали немногочисленные бабы да ребятишки. Завидев обоз с разодетым в богатые одежды боярином и приказчиками, они почти все поневоле остановились, позабыв о своих делах, и уставились на проезжавших. Для них это было как представление скоморохов.
– Ишь, как смотрят, – ухмыльнулся Макар, заметив ребятишек, которые разинув рты глазели из канавы на телеги с товарами и целое воинство сверкавших доспехами ратников, невесть откуда появившееся в деревне.
– Прикрой рот, ворона влетит, – посоветовал Захар бабе с деревянным корытом, полным белья. Баба направлялась к ручью да остановилась от удивления на полдороги, завидев рязанцев. Услыхав слова Захара, она махнула рукой от обиды и скрылась меж деревянных срубов.
Проехав вторую деревню, обоз Коловрата еще какое-то время петлял по болотам, но затем болото постепенно просохло, и опять начались густые леса, которые также быстро закончились. За очередным поворотом рязанцы увидели сразу несколько деревень, разбросанных в широком поле, что внезапно открылось перед ними. Это поле бесконечной полосой, то распаханной, то застроенной, тянулось между лесом и возвышавшимся, казалось, до самого неба холмом, на котором царил Болдыж. Справа оно упиралось в леса, а слева тянулось до самой реки, у которой виднелась небольшая пристань с ладьями. Впереди, примерно в двух полетах стрелы, вдоль всего подножия холма это поле перегораживал высокий частокол и глубокий ров с одними-единственными воротами, к которым и вела путников извилистая дорога. Мост был опущен. А вся территория за воротами густо застроена домами и амбарами. Это был Окольный город – хорошо укрепленное предместье Болдыжа. Который, похоже, давно уже не вмещал всех жителей, желавших осесть в нем, разрастаясь вширь.
– Ну, вот и прибыли, Евпатий Львович, – удовлетворенно проговорил Захар, посмотрев на светило, висевшее прямо над головами, – аккурат полдень. Как и загадывал. Думаю, надо не откладывая Святозара посетить. До ночи далеко еще.
– Конечно, надо, – согласился Кондрат, направляя коня к воротам, у которых маячили охранники, – тянуть нечего. Вручим, что надо, и завтра поутру дальше поедем.
– Как скажешь, боярин, – радостно кивнул приказчик, сам желавший побыстрее оказаться в Чернигове со всеми товарами, где за них можно было запросить хорошую цену, – ожерелье отдадим и в путь.
Определив своих людей на постой и оставив драгоценные товары под охраной Ратиши, боярин с приказчиками поспешили в терем к Святозару. К счастью, Болдыж был совсем невелик размерами, и скоро они были у ворот посадника.
Верный слуга черниговского князя, представлявший в этих местах его власть, посадник Святозар обитал в тереме едва ли чуть больше того, в котором жил сам Евпатий. Построить здесь нечто большее было просто невозможно, дома в городке и так стояли буквально впритык друг к дружке. Улицы были узкие, на коне с трудом проедешь. Почти все здесь ходили пешком. Потому трое всадников с пятью охранниками – иначе никак – едва протиснулись сквозь толпу ремесленного люда и местных купцов, чуть не подавив всех своими конями. Кое-кто из недовольных даже побранился им вслед. Но Евпатий решил не реагировать. Сделал вид, что не услышал. Не устраивать же драку прямо на глазах у посадника. Брань на вороту не виснет. Лишь коня пришпорил и остановился только перед резными воротами, почему-то наглухо закрытыми в этот час.
Терем был невелик, зато разукрашен на славу. Вот уж где посадник проявил себя – резные ворота с раззолоченными столбами, раскрашенное крыльцо, огромный балкон с резьбой на ограде, узорчатые наличники на окнах. В общем, этот человек не жалел денег на свое жилище, было видно по всему. «Представляю, что бы он отгрохал, если бы места у него было побольше», – ухмыльнулся Кондрат, рассматривая расписанный сверху донизу терем, пока один из ратников по приказу Захара, лично державшего в руках ларец с ожерельем, сотрясал мощными ударами ворота княжеского посадника.
– Чего шумишь? – в открывшуюся сбоку калитку высунулась заспанная физиономия широкоплечего бородатого воина в кожаном доспехе с круглой золотистой пластиной на груди, – по голове себе лучше постучи! Посадник отдыхает.
Грозный охранник шагнул на улицу. В руке он держал увесистого вида палицу, поигрывая ей для острастки. Позади него застыли еще трое таких же богатырей с мечами.
– Скажи посаднику, что рязанский боярин Евпатий Коловрат прибыл, – ничуть не испугавшись, потребовал Захар от главного охранника, стерегущего покой своего хозяина, – да немедля. Он нас давно ждет. Глядишь, на радостях еще угостит тебя чаркой медовухи.
При первых словах приказчика охранник сжал кулаки, но, дослушав до конца, заметно расслабился. И теперь уже с интересом осмотрел прибывших гостей в дорогих одеждах. Убедившись, что перед ним действительно птица высокого полета, которая может так себя вести, согласился нарушить покой своего хозяина.
– Из Рязани, говоришь? Боярин Евпатий? – переспросил он, обойдя взглядом всех прибывших и чуть долее остальных рассматривая Кондрата. – Ладно, сейчас доложу. Но уж если не примет, не взыщи. Под утро только из Чернигова прискакал, устал с дороги. Велел никого не пущать.
– Не бойся, – успокоил его Захар, – мы с хорошими вестями. Ради такого и разбудить не грех.
– Ну коли так, – поворчал еще немного для порядка богатырь с палицей, – обожди. Пойду, сам скажу. А то как осерчает, не сносить тому головы. А меня еще пощадит.
– Я гляжу, грозен местный посадник, – проговорил вполголоса Кондрат, обращаясь к Захару, когда начальник охраны исчез за воротами.
– Это да, – подтвердил тот, погрустнев, – говорят, не так давно своего приказчика Тимофея, светлая ему память, за недочеты из-за пьянства выгнал
