– Это и есть княжеский кремль? – уточнил боярин у всезнающего Захара, указав на скопление церквей и каменных строений.
– Он самый, Евпатий Львович, детинец, – подтвердил Захар, тоже пораженный красотой и размерами города. – Там, где амбары деревянные виднеются, это уже Окольный град, самый большой среди прочих, рядом Предградие. Ну а ниже, за стенами, пригородные села да боярские усадьбы начинаются. Место удобное. Сколько раз видал Чернигов, а все не привыкну. Знатный город у князя Михаила выстроен.
– Богатый город, – кивнул Кондратий, чуть поворачиваясь в седле, чтобы охватить взглядом весь Чернигов, протянувшийся перед ним вдоль горизонта. – Это сколько же народу здесь обитает?
– Тыщ сорок наберется, – вставил слово в разговор подъехавший Макар.
– Немало, – покачал головой Кондрат, опять вспоминая Рязань, где тоже был свой князь, но проживало гораздо меньше народа, – значит, у князя местного и дружина побольше нашей будет.
– Дружина у князя Михаила большая, – подтвердил Макар, оглядываясь на ратников, что застыли у телеги в трех десятках шагов, – соседи его уважают и побаиваются. В прошлые века, сказывают, до самой Византии князь черниговский с дружиной добирался на ладьях, да с нее дань брал. А теперь вон как оно обернулось. У нас храмы стоят, как в самой Византии, а его купцы беспошлинно торгуют аж в самом Константинополе. И теперь через Чернигов много грузов везут в дальние земли: соль, смолу, поташ[36] и специи. А еще ковры, шёлка и ткани разные. Товаров здесь множество, – Чернигов город богатый, и мы здесь хорошо поторгуем.
– Ну, нам-то дружины черниговской бояться не след, – не то сказал, не то спросил Кондратий, пропустив мимо ушей рассказы о богатствах Чернигова. Его сейчас больше интересовали военные возможности князя Михаила Всеволодовича, – он ведь нашему князю друг и союзник. Не зря же мы ему гостинцы везем.
– Так-то оно так, – заметил на это мудрый Захар, но продолжать не стал.
Кондрат еще немного полюбовался панорамой города на холме и тронул коня.
– Чего застыли? – одернул он приказчиков, разомлевших от предчувствия хороших барышей. – Пора дела делать.
Вскоре обоз из Рязани, миновав по перекидному мосту глубокий ров и башню, въехал в город.
Глава двадцать вторая
Михаил Всеволодович Черниговский
Едва отъехав от ворот три сотни шагов по узкой улочке между лавками, длинными амбарами и другими хозяйственными пристройками, примыкавшими к крепостным стенам, рязанцы неожиданно угодили в затор из людей. В пределах небольшой площади, у которой со всех сторон сходилось сразу четыре подобные улочки, несмотря на ранний час, происходило какое-то действие. Кондрат, первым уткнувшийся в непроходимое море из людских тел, по привычке уже хотел было проложить себе дорогу широкой грудью боевого коня, но, услышав людские крики откуда-то сбоку, остановился и пригляделся, заинтригованный неожиданным скоплением горожан. Ему захотелось самому узнать, каким развлечением они заняты спозаранку.
Посреди площади был выстроен высокий помост, на котором стоял какой-то не то приказчик, не то городской служащий в длинном сером кафтане и во всеуслышание читал грамоту. «Бирюч»[37], – догадался Кондратий. Однако сильный и звонкий голос представителя власти тонул во всеобщем гуле, напоминавшем звук пчелиного улья. Люди явно не слушали, а веселились, переговариваясь меж собой и время от времени указывая куда-то пальцами. В толпе были почти сплошь простолюдины и ремесленники. Лишь несколько человек в богатых кафтанах заметил уже наметанным взглядом Евпатий. Он было решил, что здесь собирают налоги в городскую казну, но перевел взгляд чуть левее бирюча и всё наконец понял. У ног представителя власти виднелось сразу три деревянных чурбана, перед которыми на коленях стояло трое несчастных со связанными за спиной руками. Это были приговоренные к смерти. Они были без рубах, в одном лишь исподнем. Все бородатые, с горящими ненавистью глазами, жадно смотревшими в толпу, без надежды ожидая спасения. А за их спинами высился горой здоровенный детина с массивным топором на плече, готовый привести в исполнение приговор, как только его закончат читать.
– Что это? – уже догадавшись, все же спросил вполголоса боярин у Захара, остановившегося рядом.
– Да разбойников, наверное, каких-то судят или душегубов, – с безразличием пожал плечами приказчик. – Обычное дело. Сейчас дочитают, рубанут по шее и на небеса. А мы далее поедем. Это не надолго, хозяин.
Однако вскоре выяснилось, что первыми должны были казнить не разбойников, а другого преступника. Именно ему сейчас зачитывали приговор. То был длинноволосый и бородатый мужчина уже в летах. В его развевающихся на ветру волосах проглядывала седина, а на испещренном морщинами лице блуждала улыбка, словно он совсем не боялся смерти, а ждал ее с нетерпением. Кафтана на нем не было, лишь длинное серое рубище, все в дырах, прикрывало наготу. Преступник был за руки подвершен и прикован цепями к высокому столбу, что возвышался сразу за помостом. Вокруг него кольцом стояли ратники, словно творившие суд боялись, что дружки отобьют приговоренного. Из-за спин охранников на приговоренного с ненавистью взирал
