– Что?
– Вы убили его? Вскрыли, чтобы посмотреть, как там оно внутри, да?
– Шериф, вы смотрите слишком много телешоу, – язвительно хмыкнул Эльдрих.
– Отвечайте на мой вопрос! Отчего умерла собака?
– От заражения сердечными гельминтами, – повторил Эльдрих и затараторил, прежде чем шериф успел его перебить. – У пса они были с самого начала, клянусь! – Он поднял руку, не давая Мейкону заговорить. – Помимо сломанной лапы у него имелся дирофиляриоз в терминальной стадии, медицина была бессильна. Песик доживал последние дни, именно поэтому мы и выбрали его для эксперимента.
Мейкон сжал зубы. Потом, сообразив, что Эльдрих, похоже, не врет, он медленно произнес:
– Ну, положим. А Эйва? Чего она-то добилась в таком случае?
– Вылечила псу лапу, но не дирофиляриоз.
Мейкон отодвинулся от Эльдриха. Голова так и гудела от вопросов. Едва он выстраивал новую картину мира и находил на ней место для своей семьи, как все в очередной раз трещало по швам.
– Ничего не понимаю, – проговорил он, хотя в действительности ему многое стало ясно.
– И мы тоже, – ответил Эльдрих. – Однако это полностью объясняет проблему с Уошем.
– А с ним что?
– У него рак, – скучным тоном произнес Эльдрих. – Разве вы не знали?
– Уош знает? – выпалил Мейкон, появляясь в дверях дома Бренды.
Он даже не подумал зайти внутрь и поздороваться.
Бренда вскинулась, будто давно ждала этого вопроса и страшилась его. На ней было домашнее платье с узором из бело-желтых цветочков и фартук. И то, и другое – старое, застиранное. Мода Бренду не интересовала, она предпочитала вещи либо практичные, либо – привычные. Это самое платье с фартуком она носила, сколько ее помнил Мейкон. Сегодня они выглядели еще более поношенными, чем обычно. На подоле платья белело пятно. От Бренды несло потом и хлоркой.
– Нет, не знает, – ответила она тоном таким же невыразительным, как у Эльдриха, повернулась и пошла в глубь дома.
– Проклятье…
Мейкон наконец переступил порог и вошел. Вонь хлорки так и ударила в нос.
– А ты когда узнала? – сурово спросил он.
– Примерно с неделю назад, – ответила Бренда безжизненным голосом, подходя к ведру с водой, стоящему у дивана.
Из ведра несло все той же хлоркой. Бренда опустилась на четвереньки, вытащила тряпку из теплой воды и принялась тереть пол. Потом обернулась к шерифу и добавила:
– Смотри грязи мне не натащи… Они просто позвонили. Разве можно сообщать такие вещи по телефону? Могли бы приехать или вызвать меня в больницу, на худой конец. Впрочем, в наше время, похоже, никто больше не утруждает себя визитами на дом. Даже для того, чтобы сообщить старой женщине, что ее внук болен раком.
– Господи, – пробормотал Мейкон, в рассеянности ступая грязными ботинками по свежевымытому полу. – Как же это?.. Нам-то ты, надеюсь, собиралась сообщить?
– Я же просила тебя не топтаться здесь.
Мейкон посмотрел на пол, потом перевел взгляд на Бренду:
– К чертям собачьим твой пол, Бренда! Проклятье! Как можно скрывать подобные вещи? Как ты могла? Ладно мы, но как ты посмела скрыть это от самого Уоша? Насколько все серьезно? – Задавая вопросы, Мейкон, сам того не замечая, размахивал руками.
Его мысли метались от Уоша к Эйве, потом к ним обоим.
Дети были неразлучны с тех пор, как им исполнилось по пять лет. Они ходили в один детский сад, затем в один и тот же класс, не расставаясь даже на каникулах. Если вы обнаруживали одного из них, то, с огромной долей вероятности, рядом находился и другой. Подобные узы теперь редко встретишь: люди переезжают с места на место, бросают друг друга, умирают, и ничто не длится долго. Мейкон надеялся, что у Эйвы с Уошем все будет иначе. Что их детская дружба со временем перерастет в юношескую любовь (если уже не переросла), а потом – почему бы и нет? – они поженятся, и так далее, и тому подобное. Это всегда было его тайной мечтой, тем, что сам он, к сожалению, воплотить не смог. И теперь мечта разваливалась на глазах.
Для Мейкона Уош был как сын. Шериф уже раз потерял жену, здоровье дочери пошатнулось, его вторая жена плохо переносила беременность, и, несмотря на показную уверенность, он понимал, что благополучное разрешение от бремени – далеко не факт… А теперь вот и Уош заболел раком.
– Господи, Бренда, – проговорил он, глядя на изможденную женщину.
До Мейкона внезапно дошел весь ужас ситуации. Его гнев испарился, уступив место негодованию. Не обращая внимания на ползающую по полу
