В тот вечер в Стоун-Темпле обсуждали Эйву, которая отказалась лечить мальчика. Спорили о вере и об ответственности, жаждали откровений.
Сэм знал, что недостаточно умен, чтобы все им объяснить. Исайя, наверное, мог бы это сделать, но не он, Сэм. Ведь Исайя куда умнее, поэтому Сэм так его любил. Из любви к брату Сэм был готов заставить Эйву помогать людям любой ценой. Только так можно было вернуть им веру и тем самым помочь Исайе.
Однажды он видел кое-что в кино и полагал, что вполне справится.
Вот только с проволочной вешалкой оказалось не все так просто: сколько он ни обыскивал мусорные баки, ему никак не удавалось ее разыскать, к тому же делать это приходилось быстро, чтобы не привлекать внимания. Тогда он нырнул в подворотню позади какого-то здания и принялся размышлять. Времени это заняло немало, но в итоге он сообразил. Порывшись в небольшом баке тут же в подворотне, Сэм нашел кусок электропровода по локоть длиной и решил, что этого хватит.
Стопроцентной гарантии, конечно, не было, но он чувствовал себя вполне уверенно и даже гордился собой.
Выйдя из переулка, Сэм обнаружил, что людей в центре еще прибавилось. Все столпились вокруг какого-то человека неподалеку от шатра Исайи. Человек, видимо, был важным или знаменитым, поскольку со всех сторон окружен был репортерами и зеваками, следовавшими за ним по пятам. Все они шумели и вытягивали вверх руки с телефонами.
Сэм не знал, кто это был, но этот тип оказал ему огромную услугу, собрав вокруг себя всю толпу. Можно было без помех подобраться к служебному фургончику, припаркованному у площади.
Не глядя по сторонам, он отвинтил крышку бензобака, рванул полу своей рубахи, оторвав лоскут, привязал его к концу провода и попытался засунуть все это в бензобак. Слишком гибкий провод никак не лез.
Однако Сэм не растерялся. Осмотревшись, он обнаружил неподалеку тонкую ветку, с помощью которой и пропихнул провод с лоскутом внутрь бака. Потом вытянул из бензобака пропитанный бензином конец лоскута. Торопливо вытащил из кармана коробок спичек и поджег торчащую тряпку.
В кино машина сперва взлетела вверх и лишь затем взорвалась. Вполне можно было успеть убежать. Однако за доли секунды, прошедшие между взрывом и смертью, Сэм об этом даже не вспомнил.
Как не вспомнил он ни своего детства в Джорджии, ни того, как он ходил хвостиком за старшим братом Исайей. Ни того, как они вместе валялись на крыше сарая, мечтая, кем станут, когда вырастут: Сэм собирался сделаться великим футболистом, Исайя – ветеринаром. Деньги, которые младший заработал бы футбольной игрой, пошли бы в том числе на ветеринарную клинику брата. Вместе они должны были покорить мир, превратив его в то, что им по душе.
Не вспомнил вечно пьяного, орущего на них отца, любителя поколачивать детей и жену. Они с Исайей защищали маму и друг друга, когда отец возвращался домой, одержимый ненавистью ко всему свету. Не вспомнил он и как отец умер, а Исайя, вместо того, чтобы поступить в колледж, пошел работать, чтобы помочь матери. О надежде, какую они возлагали на футбольную карьеру Сэма, которая помогла бы им пробиться в жизни, получив награду за долгие страдания.
Также не вспомнил Сэм аварию, воду, сомкнувшуюся над его головой и утопившую мальчишеские мечты. Не вспомнил, как его брат сделался священником, как умерла мать и как успех и богатство пришли наконец в их семью.
Единственное, что он помнил в этот последний миг между жизнью и тем, что случается после, – это голос Исайи, звучавший, словно колыбельная:
– Я позабочусь о тебе, Сэм.
– Почему?
– Потому что так поступают старшие братья.
– Однажды я верну тебе долг, брат.
– Любовь не требует возвращать долги.
– Когда-нибудь я все-все исправлю, – пообещал Сэм.
Эти слова не утихали в голове Сэма до тех пор, пока не захлестнули его, подобно приливу, смыв с лица земли туда, откуда нет возврата.
Были грохот и огненная вспышка. Для одних наступил конец, другие отделались звоном в ушах и оторопью от вида пылающего шара, поднимавшегося в ночное небо. Для обитателей дома доктора Арнольда это прозвучало, как фейерверк или отдаленный раскат грома. Однако затем дом сотрясла ударная волна, совсем как тогда, когда несколько лет назад в старой шахте взорвался динамит.
В тот момент Кармен склонилась над унитазом. Ее скрутил очередной приступ рвоты, на сей раз злее, чем прежде.
– Что это? – закричала она.
– А пес его знает, – откликнулась Бренда, появляясь в дверях ванной. – Может, Советы все-таки нас атаковали? – Она покосилась на унитаз.
– Я в порядке, – соврала Кармен.
Она сама не понимала, что это с ней творится. Неужели начались схватки?
