Через час быстрой езды они добрались до опушки леса. В Бакшаане ходили слухи о появлении разбойников из Имррира, отчасти потому, что раз или два в сомнительных тавернах у южной стены видели высокого чужака, похожего на уроженца Мелнибонэ. Впрочем, жители Бакшаана считали - и, надо заметить, совершенно обоснованно,- что, несмотря на привлекательность города для грабителей, его могучие крепостные стены способны выдержать нападение куда более яростных врагов, чем те, кто захватил слабые вилмирианские поселения. Эльрик не представлял себе, зачем его соотечественники направились к Бакшаану. Возможно, они хотели просто отдохнуть и закупить снедь на шумных бакшаансхих базарах.
Дым нескольких больших костров подсказал Эльрику и Мунглуму, где расположились разбойники. Придерживая коней, приятели устремились в чащу. Мокрые ветки хлестали их по лицам, а запахи леса, усиленные животворным дождем, проникали в ноздри. Ощущение беззаботной загородной прогулки, охватившее путников, едва не сослужило им дурную службу: прямо перед мордой коня Эльрика из кустов возник дозорный и, угрожающе выставив длинное копье, перегородил лесную тропу.
Имррирский воин был одет в меха и сталь. Из-за забрала шлема со сложным рисунком поблескивали глаза, пристально глядевшие на незваных гостей. Он рассматривал путников несколько томительных минут, но, вероятно, забрало и капли дождя, стекавшие с него, помешали дозорному сразу узнать Эльрика.
- Стойте. Что вы делаете здесь? - наконец проговорил воин.
- Пропусти меня. Я Эльрик, ваш император,- гордо ответил альбинос.
Дозорный ахнул и опустил копье с длинным зазубренным наконечником. Потом он поднял забрало и посмотрел на красноглазого всадника. Гнев, удивление, ненависть и почтение легко читались на лице воина. Но это длилось очень недолго. Видимо, соотечественники Эльрика и в самом деле не отличались чувствительностью.
Дозорный слегка поклонился:
- Здесь нет места для тебя, государь. Ты изменил своему народу и отрекся от него пять лет
- Конечно,- ответил Эльрик, и Мунглум невольно залюбовался царственной осанкой приятеля. - Но позволь твоему вожаку, другу моих детских лет Дувиму Твару, самому решать, как обращаться со мной. Отведи меня немедленно к нему и помни: мой спутник не причинил вам никакого вреда, поэтому обращайся к нему с почтением как к другу императора Мелнибонэ.
Дозорный снова поклонился и взял поводья коня Эльрика. Вскоре они вышли на большую поляну, где раскинулся лагерь людей из Имррира. Костры, на которых готовилась пища, горели в середине большого круга, образованного палатками, и воины с тонкими чертами лица тихо разговаривали, сидя вокруг них. Даже в этот хмурый день ткани палаток казались яркими и веселыми. Такие мягкие тона были присущи только Мелнибонэ: темные и дымчатые оттенки зеленого, лазури, охры, золота, темно-синего, они не просто сочетались друг с другом, а смешивались. Эльрик почувствовал острый приступ ностальгии: ему вспомнились многоцветные башни Прекрасного Имррира.
Когда путники и их провожатый приблизились, все разговоры стихли, и люди начали тихо перешептываться.
- Пожалуйста, оставайтесь здесь,- сказал дозорный Эльрику.- Я сообщу господину Дувиму Твару о вашем прибытии.
Лорд-альбинос кивнул в знак согласия, продолжая величественно восседать на спине нервно переступавшего с ноги на ногу коня и зная, что воины не сводят глаз со своего последнего императора. Никто из них не приблизился к Эльрику, а те, кого наследник имррирских правителей знал лично, явно растерялись. Кто-то из них, мгновенно заинтересовавшись хозяйственными делами, начал шумную возню у костров, некоторые, вдруг озаботившись качеством полировки своих длинных мечей и кинжалов, принялись их начищать, сердито ворча. Впрочем, таких было немного. Большинство же людей испытало настоящее потрясение. И еще любопытство: как мог этот человек, предавший свой народ император, прийти в лагерь тех, кто обречен теперь скитаться по его вине?
На верхушке самой большой палатки - золотой с красными переливами - было укреплено знамя с изображением спящего дракона, голубого на белом. В этой палатке жил Дувим Твар. Торопливо пристегивая пояс с мечом, он откинул полог и вышел на поляну - удивление и тревога светились в его умных глазах.
Дувим Твар, мать которого была принцессой, двоюродной сестрой матери Эльрика, выглядел чуть старше наследника имррирских императоров, и на нем также лежала печать вырождения - того, что именовалось мелнибонэйским благородством. Его скулы были высокими, глаза слегка косили, узкий череп еще больше сужался к подбородку, а тонкие, почти без мочек уши, как и у Эльрика, слегка заострялись кверху. Кожа казалась чрезвычайно бледной, даже на чуть тронутых загаром изящных кистях рук с невероятно длинными пальцами, хотя она и не была такой бесцветной, как безжизненная кожа альбиноса.
Сжимая левой рукой рукоять меча, Дувим Твар направился к сидевшему на коне императору Мелнибонэ, и лицо его в тот миг было совершенно бесстрастным. Приблизившись, он медленно поклонился, почти коснувшись подбородком груди, затем поднял голову и впился взглядом в рубиновые глаза альбиноса.
- Дувим Твар, Повелитель Пещер Драконов, приветствует Эльрика, Императора Мелнибонэ, Истолкователя тайных искусств,- торжественно произнес
