Она расправила плечи.
– Я едва успевала сказать вам, который час, как вы прерывали разговор. Кроме того, он был капитаном гвардии. Я не хотела приходить к вам с подозрениями, которые не могла доказать. Потом, после покушения, все случилось так быстро. Я пыталась поговорить с вами той ночью, но стражники у вашей двери сказали, что вы ушли и никто не знает куда. А утром вы исчезли.
Я откинулся на спинку стула и усмехнулся. Склонив голову, она продолжила:
– Я признаю, что хранила секрет, который едва не стоил вам жизни. Я думала, вы будете злиться, а не смеяться.
– Я злюсь только на себя, – вздохнул я. – Мотт был прав во всем. Я просто дурак. Я знал о вашей дружбе с Грегором. Из-за этого я и с вами не мог говорить. Если бы смог, все было бы гораздо проще.
– Ох, – Амаринда робко улыбнулась, – это чудо, что мы с вами вообще находили, о чем поговорить.
– Нет, на самом деле нет. Имоджен просила меня изменить свое мнение о вас, но я не мог. Все недопонимание между нами – это моя вина.
Амаринда на секунду сжала губы, а потом сказала:
– Я слышала, что Имоджен осталась в Либете.
– Да.
– Вы меня ненавидите, потому что я не она, потому что вам придется однажды жениться на мне.
Я посмотрел на нее и снова невежливо усмехнулся. Она сверкнула глазами. В ее взгляде была боль.
– Простите, – сказал я. – Просто это именно те слова, которые я хотел сказать вам с самого начала, но не смел. – Прежде чем она успела ответить, я продолжил: – Вы меня ненавидите? Потому что я – не мой брат и потому что однажды вы должны будете выйти за меня?
Улыбка медленно озарила ее лицо. Она понимающе кивнула и протянула руку. Рука ее коснулась моей. Она хотела сразу отдернуть ее, но я удержал в знак нашей дружбы, в знак того, что отныне мы заодно. Сначала ее ладонь сжалась в кулак, но постепенно расслабилась. Она пожала мою руку. Я никогда прежде не держал в своей руке нежную девичью ладонь. Это было прекрасно и немного пугало.
– Я отпускаю ее, – сказал я. – И прошу вас тоже отпустить его.
Она медленно кивнула.
– Мы друзья, Джерон?
– Друзья.
Другой рукой Амаринда коснулась клейма, которое выжгли пираты. Кожа была еще красной и чувствительной, но от ее прикосновения мне не было больно.
– Со временем оно побледнеет, – сказал я, – но совсем не исчезнет никогда.
– И не надо, чтобы оно исчезало. Это теперь часть твоей истории. А то, что ты сделал, – часть истории Картии.
– И все же я постараюсь прятать его, настолько, насколько это будет возможно.
Амаринда сильнее сжала мою руку.
– Тебе не надо его прятать. И тебе не надо ничего прятать от меня.
Мы снова замолчали, но на этот раз наше молчание не было тягостным. Рука ее была такой мягкой, что я подумал, не слишком ли моя груба для нее. Я надеялся, что и сам я не стал слишком грубым для нее.
Наконец я усмехнулся и сказал:
– Я терпеть не могу пережаренное мясо. – Она смущенно взглянула на меня. – Я думал, тебе стоит об этом знать, раз мы теперь друзья.
Амаринда улыбнулась.
– Мне кажется, несправедливо, что женщины не могут носить брюки. В них, похоже, куда удобнее, чем в платьях.
Я хихикнул:
– Ничуть. Каждый год мода изобретает очередную лишнюю деталь, которую приходится добавлять в гардероб.
– И добавляет еще одну нижнюю юбку. – Она подумала и сказала: – Мне всегда смешно, когда ты ругаешь повара. Может, не стоит тебе об этом говорить, но его лицо в эти минуты меняет цвет – от бледно-розового до пунцового, – и он ничего с этим не может поделать.
– Он может пережарить мясо.
На этот раз она рассмеялась и даже слегка сжала мою руку. Мы замолчали. Через некоторое время я сказал:
– Я не буду править так, как мой отец, и я никогда не буду похож на брата. Но я буду делать для своей страны все, что в моих силах, и надеюсь, что однажды ты станешь королевой, которой есть чем гордиться.
– А сегодня? – Она улыбнулась мне, и я понял, что многое между нами изменилось. – Джерон, я горжусь тем, что ты сделал для Картии, горжусь тем, что ты доверил мне правление в свое отсутствие. И я горжусь тем, что сижу сейчас рядом с тобой. Нас ждут великие дела.
И впервые с тех пор, как я стал королем, я ей поверил.
43
