Лицо, разбитое в хлам. Ссадины. Рассечения. Кровоподтёки. Припухлые, когда-то чёрно-фиолетовые, от холода гематомы побледнели, сморщились, сделались похожи на шляпки грибов, лезущих из-под кожи.
– Чё за фигня? – возмутился Пирифой.
– Ваш или не ваш?
– У нашего морда целая была!
– Ничего не знаю, – насупился Исидор. – Такого доставили.
– Ты мертвяков не перепутал?
– У нас все строго. Вот, журнал.
Почерк врачей – отдельная песня. Совместными усилиями запись удалось разобрать: время смерти, время поступления, имя, фамилия, присвоенный номер… Как звали букмекера? Полицейские составляли протокол в присутствии Тезея. Молодой еще переспрашивал… Прокопий Аманатидис? И в журнале Аманатидис. Сходится…
Почему лицо всмятку?
– Других в ту ночь не было, – бубнил Исидор. Санитар подозревал, что с него могут стрясти неустойку. – Бабы были, две. А мужик один, этот самый. Вот, в журнале. Он, больше некому. Что, товар принят? Принят, да?
– Принят, – отмахнулся Тезей.
– Ну, тогда развлекайтесь.
Ухмыльнувшись, санитар вышел прочь.
– Развлекайтесь? – вспух Пирифой. – Он сказал: развлекайтесь?!
Тезей пожал плечами:
– Мы извращенцы. Некрофилы, или что-то вроде.
– Я – извращенец?!
– А кто? На его месте я бы тоже так решил.
– Нет, это я – извращенец?! Некрофил?!!
– Расслабься. Какая тебе разница, что он подумал?
– Большая! Охрененная разница!
– Не ори, мертвые восстанут. Ты букмекера хорошо помнишь?
– Так себе.
– Напряги память. Лицо…
– Где тут лицо? Где ты тут видишь лицо?!
– Рост, телосложение. Особые приметы. Он или не он?
Тезей сбросил простыню, полностью обнажив мертвеца. Сверил номерок на ноге трупа с записью в журнале. Номер совпадал, и бокс совпадал.
– Я его по морде не бил, – бормотал Пирифой, изучая тело. – Мамой клянусь, не бил! А теперь что? Теперь, блин, «несовместимые с жизнью»… На меня повесят! Гадом буду, повесят! И поди докажи…
– Есть видео, там всё зафиксировано. Ты не отвлекайся…
– У нашего седина была?
– Была. На висках.
– У этого нету…
Тезей шагнул ближе, навис над телом. Сосредоточился, отсекая брезгливость: сладковатый трупный запах сейчас ощущался резче. Дезинфекция и хвойный освежитель воздуха, распыленный в морге, до конца не справлялись с миазмами разложения. Надо же, глазастый, отметил Тезей, имея в виду Пирифоя. Седина на висках мертвеца отсутствовала. Голова покойника была коротко острижена, как и у того букмекера, которого помнил Тезей, но выглядела стрижка сделанной наспех, как попало, лишь бы коротко. Так не стригут даже в самой дрянной парикмахерской. Создавалось впечатление, что покойного обкорнали посмертно: труп претензий не предъявит.
Достав вайфер, Тезей включил режим фотосъемки. Лицо крупным планом, с разных ракурсов, со вспышкой и без. Теперь тело. Гематомы в местах, куда бил Пирифой, отсутствовали. Зато имелись другие: плечо, бицепс, грудь под ключицей…
– Блин! – неистовствовал Пирифой. – Блин! Убью!
– Кого?
– Ну, хотя бы санитара…
Переключив вайфер в режим сканера, Тезей снял у трупа отпечатки пальцев.
– Проверь боксы, – велел он Пирифою. – Может, ошибка?
