— Не на вокзале, а у вокзала.
— Настоящую?
— Да, настоящую.
— Палочку, может быть? Прутик? Мы играли, что это лошадь?
— Да нет, настоящую кобылу.
— Кобыла, Маша,— это лошадь. Лошадь-мама, лошадь-женщина.
— Ломаную мы нашли.
И тут меня осенило.
— Подкову! Подкову, Машенька, а не кобылу!
— Да, да! Подкову!
Такое с ней нередко бывает.
9.8.61. Ленинград.
Утром сегодня прибыли домой.
Радовалась она и Ленинграду, и тете Ляле, которая встретила нас, и тете Нине Колышкиной.
Сейчас она лежит у мамы в комнате. Прежде чем лечь, просила меня:
— Папочка, можно сегодня не спать?
Нет, милая, надо начинать ленинградскую жизнь по-доброму.
12.8.61.
Ездили в Пушкин. Оставили Машку на несколько дней у тети Ляли.
Оставаться она очень не хотела,— ведь это первый случай, когда ее оставляют без папы и мамы в чужом (хоть и в тети Лялином, а все-таки чужом) доме!
* * *
Говорил по телефону с Лялей, потом с Машуткой.
— Тебе хорошо?
— Хорошо. Спасибо.
— Что делаешь?
— Играю на балконе с тетей Ниной.
— Погода хорошая?
— Хорошая.
И мама спросила:
— Тебе хорошо?
И когда узнала, что хорошо, даже обиделась немножко.
19.8.61.
Ура! Ура! Ура! Машка в Ленинграде.
* * *
Еще у тети Ляли, в Пушкине, спросил:
— Скучала без нас, Машутка?
— Да.
И на ухо:
— Я один раз даже плакала ночью.
А вообще-то она не очень, конечно, скучала. Много была на воздухе, играла, завела приятелей и подруг.
20.8.61.
Были втроем в парке Ленина. Смотрели, как строится метро.
Мама ушла домой— готовить обед, мы с Машкой еще постояли, посмотрели. А поздно вечером— опять втроем— ходили на Неву, к домику Петра.
Домик, против обыкновения, был освещен, все окна ярко светились. Я начал было сочинять сказку— о том, как Петр Великий раз в году съезжает со скалы и едет в свой домик— праздновать свой день рождения... Но тут безжалостная мама прервала меня и сказала:
— Посмотри!
В домике Петра Великого две женщины мыли полы. Сказка осталась незаконченной.
* * *
А вот весьма конфузная история.
Машка призналась мне (об этом я, кажется, уже писал), что в Пушкине один раз плакала ночью.
Маме (а быть может, и папе) это было приятно слышать. И вчера мама снова завела разговор на эту тему:
— Ты, говорят, плакала, Манюся?
— Да.
— А почему же ты плакала?
— Я после скажу.
— Ну, скажи сейчас. Почему ты плакала? Грустно было? Да?
— Да. Грустно. Я подумала, что дома в холодильнике арбуз остался.
Сконфуженная мама в ее присутствии рассказала эту историю мне. Я говорю:
— Значит, арбуз ты больше любишь, чем нас?!
Покраснела.
— Нет... и вас тоже.
21.8.61.
Придумала новую игру:
— Заходите, пожалуйста! Заходите! Это знаете что? Это— новое. Это— домик царя Петра.
— Да? А вы— экскурсовод?
— Да.
— В таком случае покажите мне, пожалуйста, домик. Где у вас тут билеты продаются?
— Вот здесь. Нет, нет, вон там!
Билеты куплены, вручены экскурсоводу.
— Ну, показывайте.
Широкий, очень похожий, очень знакомый жест:
— Это— стена!
— Ах, какая стена!!!
— Теперь идемте в другую комнату. Это— кровать.
— А кто здесь спал?
— Здесь спал Петр. А вот здесь его дочка спала. (Показывает на картину— вид старого Таллина.) Это— замок старинный. Это— тувалет. Это жены его тувалет (возвращается к диванчику). Нет, здесь жена спала, а дочка спала с папой. Днем. Иногда и ночью...
* * *
Вечером играли в домино. Играть она не умеет— и правил не знает, и проигрывать не хочет.
— Нет, не я проиграла! Нет, я выиграла!..
Пришлось объяснить, что такое проигрыш и что такое выигрыш и как надо относиться к ударам судьбы.
* * *
Были гости. Гости пили водку.
— Это они что— лекарство пьют?— спросила Машка.
Оказалось, что в Пушкине дядя Прокофий пил с кем-то водку и Маше нашли почему-то нужным сказать, что это лекарство. Обман маленький, “невинный”, а почему-то противно. Ужасно не люблю обманывать маленьких.
26.8.61.
Вчера сказала маме:
— Ты почему то папу, то меня кормишь? А когда же ты сама будешь есть?
— Мне, Машенька, некогда.
— Хочешь, я тебе ряженку оставлю?
А ряженку она очень любит.
— Спасибо, Машенька.
Оставила ровно половину банки. Потом посмотрела, примерила на глаз:
— Еще одну ложечку возьму...
27.8.61.
Сегодня прекрасный день. Голубое небо. Солнце. Но, кажется, ветер. Белая занавеска у меня на окне надувается и плещется, как парус.
Мама и Маша ушли в Зоологический сад. Там народился у жирафа жирафенок, у львов— маленькие львята.
