потому что… красивая…
Азазель в самом деле вытаращил глаза, повернулся к Обизат, а она, захваченная врасплох, неожиданно покраснела так густо, что даже лоб и шея порозовели.
– Как бы да, – проговорил Азазель медленно, – очень даже весьма как-то в тему, хоть и невпопад, но прямо в лунку… Обизат, ты слышала?
Обизат, уже опомнившись, вздернула носик. Щеки еще оставались красными, но голос прозвучал сравнительно ровно:
– Что? Ничего я не слышала!
– Молодец, – сказал Азазель почти искренне. – Видел, Мишка, как надо? Хорошее воспитание. Ты ляпнул глупость, а она сделала вид, что не заметила. Но на самом деле женщины такие вещи всегда замечают. Важное могут не заметить, но такое всегда засекут. А потом предъявят в нужный момент.
– Ничего я не предъявлю, – возразила Обизат. – Он мой повелитель, ему и так принадлежат мои мечи, моя сила и мое тело.
Азазель развел руками:
– Я убит, я сражен, мне промямлить нечего… Михаил снова победил.
Она произнесла с надменностью:
– Думаю, он всегда побеждает. Разве не так?
– Увы, так, – ответил Азазель. – Но мне тоже хочется попобеждать, как думаешь?
– С нами и ты будешь одерживать победы, – сообщила она милостиво.
– Ловлю на слове, – ответил он и повернулся Михаилу: – А ты чего нахмурился? Что за тяжкие думы терзают тебя, судя по сдвинутым бровям?
– Где ты видел двухрублевку? – спросил Михаил в недоумении.
Азазель победоносно улыбнулся.
– Их не бывает. Это к тому, что и ты существо уникальное. Как двухрублевка.
– Брехло поганое, – сказал Михаил с обидой. – А я все пытался вспомнить, как она выглядит. Своим нельзя брехать!
– Нельзя, – согласился Азазель, – но можно. Хоть и нехорошо, зато приятно и полезно в краткосрочной перспективе. А на долгосрочную в нашем быстро меняющемся мире лучше не рассчитывать, прогадаешь с инвестициями.
Михаил вытер пальцы о сухие горячие камни, повернулся к Азазелю и сказал раздельно:
– Все. Никаких отговорок и прыжков в сторону. Рассказывай.
Азазель улыбнулся как-то для него непривычно, Михаил никогда не видел его таким, словно вынужден сказать какую-то высокопарность, но язык не поворачивается, хотя да, надо.
– Поступила информация, – сказал он тем же несвойственным себе голосом, когда никак не может найти нужную тональность, – что в аду произойдет то, что однажды произошло и в мире людей… Здесь тоже родится некто, которого одни будут считать величайшим из пророков, а другие даже Мессией, что принесет в мир спасение… и его назовут Спасителем.
Михаил смотрел непонимающе, Азазель умолк, ожидая реакции, однако Михаил ждал продолжения, наконец Азазель сказал в раздражении и с долей обиды:
– Ты что, так и не понял?.. Среди демонов родится Христос!.. Пусть не сам Иисус, но все равно как бы воплощение Всевышнего, что однажды, если верить опиуму народа, случилось в мире людей. Тот, не действуя явно, как и обещал, постарается чем-то косвенно подтолкнуть популяцию демонов к развитию и совершенствованию. Хотя и не знаю, зачем, но ему виднее.
Михаил признался:
– Я как-то совсем упустил последние веяния… ну эти, насчет Иисуса и его учения. Узнавать пришлось так много, что не успевал. Слышал что-то о каком-то христианстве, но это вроде бы заметной роли не играет в мире? Да и все так быстро…
Азазель посмотрел с интересом.
– Последние веяния?.. Ну да, Христос – это же почти вчера… В общем, император не то Тит… не то Веспазиан… велел провести всеобщую перепись населения. Местные из сел и деревень должны явиться в ближайший пункт, где есть власть, и сообщить о себе все биометрические данные. В случае с плотником Иосифом и его беременной женой Марией это был заштатный городок Вифлеем. Плотник и жена, поясняю, и были той парой, у который должен был родиться этот то ли пророк, то ли богочеловек. Я романтичный революционер и бунтарь, потому для меня красивше звучит первая версия, но по уму я уже консерватор, потому принимаю и вторую…
Михаил прервал:
– Слушай, павлин, давай не о себе, а об этом… пророке!
– Ага, – сказал Азазель с пониманием, – и тебе не хочется называть его богочеловеком? Это значило бы, что Творец не сдержал слова насчет свободы воли человеку и обещания, что больше не станет вмешиваться в его жизнь! Нам же так хочется жить в упорядоченном мире, где мы хозяева своей жизни, а не пешки!
– Азазель…
