и дед спали на сеновале, а бабушка с мамой и Кирой в палатке.
Наутро в воскресенье мы с мамой, бабушкой, Мариной и Валентиной покатили на рынок покупать постельное бельё и всё, что нужно. К тому же кроватей не хватало, у нас семья побольше была. И посуда требовалась, а та, которой мы пользовались, больше походная. Что мне понравилось, в доме на кухне нашей квартиры был большой длинный стол. У бывшего хозяина тоже была большая семья, даже гостей можно встречать, а тут стол как раз на нас был. По пять человек садилось с боков и двое с торца, а если потесниться, то и больше сесть сможет. К столу в комплект шло двенадцать стульев, видимо, это был кухонный гарнитур. Также на кухне был разделочный стол для готовки с разными ящиками, рядом – газовая плита и раковина, ну и печь.
Потом был зал и коридор со входами в три комнаты. Одна – для родителей, в ней мама поселится, потом комната для сестёр и самая маленькая – наша с Димкой.
У бабушки с дедушкой квадратов было меньше. Кухня со входом через сени, но того же размера, что и у мамы, но печка больше. Воды нет, газа нет, электричество разве что да радио. Но репродуктора ни в одной из квартир не было, старые хозяева забрали.
– Сашка, ты парень взрослый, несмотря на годы, – вдруг сказала бабушка. – Мы за тобой уже давно, с того ранения наблюдаем, повзрослел ты очень быстро. Дед говорит, такое бывает. Как на войне быстро взрослеют, он видел. Вот и ты повоевать успел. Вон как нас ловко вывез. Людей мы видели, много полегло, а ты нас вывез, берёг. Мы с дедом подумали, что ты тесниться будешь? Хотим тебе нашу комнату отдать в квартире, большую которую. Она нам всё равно без надобности, на печке нам удобнее будет, да и привычнее, что уж говорить. А свою вон Марине отдай, она тоже быстро взрослеет, а Димка малой ещё, и с девчонками поживёт, а потом и его как-нибудь устроим.
Марина активно закивала, ей такая идея заполучить отдельную комнату очень даже понравилась.
– Ну, я не знаю, – потёр я затылок. – Мам, ты что скажешь?
– Знаешь, я не против, всё равно ты с нами будешь жить, у нас ведь один дом. Сам решай. Если переедешь, то и железки свои стреляющие заберёшь. А то боязно мне. Тот же Димка уже не раз замок твоего оружейного ящика открыть пытался. Тоже охотником будет.
– Это да, я ему свою винтовку по наследству передам. Вот что, бабуль, ваша с дедом идея мне нравится, пусть будет так. Только надо всё официально, у вас прописаться, в документах чтобы значилось, что я жилец.
– Я с соседкой поговорила, оказалось, что это не обязательно, мало кто это делает, – сказала вдруг мама.
То, что она вчера с соседями знакомилась, я был в курсе, но что общение и до этой темы дошло, честно говоря, нет.
– Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек. Поверь, мам, это всё пригодится. Вспомни удивление директора школы, когда мы ей табели с оценками предъявили. Так что нужно стараться вести бюрократию. А то, что у соседей мало что оформлено, так это по неграмотности. Взвоют, когда что случится. Кстати, забыл сказать. Завтра в Госстрах съездим, будем страховать дом и всё имущество. Это тоже важно. От пожара, от всего, даже от бомб.
– Вот откуда в тебе это всё берётся? – покачала головой мама. – Раз нужно, делай.
– Я общаюсь с умными людьми, которые дают мне хорошие советы. Кстати, раз комната теперь моя, надо подумать, как её обставить под себя. Этим уже я займусь… А, вон впереди показались первые ряды самого крупного вещевого рынка Москвы. Как мне сказали, тут можно купить даже танк.
– Даже танк?! – изумились все.
– Ну не танк, но мотоцикл точно. О, мам, забыл сказать, я буду покупать швейную машинку, имей это в виду.
– Так, Саш, давно стоило у тебя это спросить. Откуда у тебя такие деньги? Они у тебя всегда есть, даже на дом.
– Мам, честно говоря, не хотелось бы говорить, но скажу. Всё равно узнаете когда-нибудь. Когда я застрелил тех немцев на мотоцикле, то, осматривая багажник на коляске, там ещё ранцы были, нашёл кое-что интересное. В одном ранце нашёл тугой свёрток. Развернул – внутри наши деньги. Не знаю, откуда они у немцев, кого они ограбили, но сдавать их не собираюсь, это мой трофей. Ты откроешь сберкнижку, и часть денег мы положим на неё, чтобы на жизнь было, ну и бабушке с дедушкой тоже, запасы. А другую часть ты отнесёшь в Фонд обороны, например, на постройку танка или самолёта. Откуда взялись деньги, никому не говори. Хорошо?
– Да, не скажу, – задумчиво кивнула мама.
– Кстати, что-то Таньки не видно. Договорились здесь встретиться.
Остановив телегу в удобном месте, указал на Валентину – охраняет она. Шарик теперь на половине деда в собачьей конуре службу нёс. Лайки заняли сени нашей квартиры, я им старые ватники и полушубок бросил, на чердаке нашёл.
О вопросе матери скажу так. Назревал он очень давно, по мнению семьи, я реально сорю деньгами, хотя всегда по надобности, то есть когда выбора нет. При этом они у меня не заканчиваются, вот что удивляет. Никто не знал размеров моей кубышки. Пока мы шли к Москве, все как-то считали, что так и надо. То, что со временем у меня поинтересуются, откуда деньги, я, конечно, думал, но предполагал, что мы с мамой будем решать этот вопрос наедине. А так, при всех задать мне такой вопрос было, скажем, немного бесцеремонно, вот я и придумал эту историю. Конечно, лгать – ну относительно, у немцев отбил или у бандитов, какая разница? – не хорошо, но лучше так, чем говорить правду. Видимо, задать вопрос её подтолкнули мои слова о приобретении швейной машинки. Для деревни это очень дорого, просто космически. В зажиточных сёлах их ещё найти можно, но в деревнях всё шьют руками. Вон бабушка и полотна сама ткёт. Кстати, насчёт ткацкого станка, она уже интересовалась. Всё ведь осталось в старом доме.
