Капитан сразу стал действовать, подозвал сержантов и командиров, описал, что от них требуется, и отправил по подразделениям. Я лишь смотрел со стороны. Когда бойцы сосредоточились у склона, капитан посмотрел в одну стороны, другую и, подняв руку, резко опустил её. Начали. Парни вскочили на склон и молча на максимальной скорости, им это вдалбливали особо, рванули к роще. Пробежать успели изрядно, чуть не пятьдесят метров, когда вдруг раздался крик тревоги: наблюдатель засёк движение.
С криком раздался сдвоенный винтовочный выстрел, и, ломая ветки, наблюдатель начал падать на землю, и почти сразу затарахтело несколько ДП по сторонам, выкашивая траву в роще, не давая немцам поднять голову. Вот так бойцы и достигли опушки. По моим подсчётам упали четверо – ответный огонь всё же был. Почти сразу, когда бойцы стали мелькать между деревьев, загрохотали разрывы гранат. Вскоре на опушку вышел лейтенант и замахал рукой. Взяли. Два санитара, капитан, снайперы, пулемётчики и я – это все, кто остался в овраге, остальные побежали к роще. Санитары вышли осматривать раненых, а мы подошли к лейтенанту.
– Сколько немцев? – успел опередить мой вопрос капитан.
– Семеро. Пять наповал, один ещё дышит, а седьмой оглушён, но живой.
– Собрать всё оружие и вещи диверсантов. Раненых перевязать. Скоро следователи подъедут, нужно предъявить им доказательства.
Лейтенант командовал, бойцы суетились вокруг, а мы прошли к оврагу.
– Это не овраг. Это что-то странное и старое, – с некоторой озадаченностью сказал я, рассматривая на удивление ровный квадрат в центре рощи.
– На основу для постройки дота похоже.
– Скорее, копали под фундамент дома, только этим и закончилось. Старый, до революции котлован копали.
– Возможно, – кивнул капитан, с интересом наблюдая, как два бойца заканчивают вязать отбивающегося пришедшего в себя контуженого. По говору стало понятно, что прибалт, немецкие, русские и свои слова в мат только так вставлял.
– Ладно, я задерживаться не могу, мне в Москву надо.
– Так с нами быстрее, мы туда же вернёмся, – повернулся капитан ко мне.
– Меня лодка на реке и собаки ждут. Не могу же я их бросить. Ещё до темноты постараться нужно вернуться.
– Понял.
Капитан записал мои данные и, прежде чем отпустить, полюбопытствовал:
– А как ты понял, что это немцы? Всё же все в нашей форме.
– Так у них подошвы на сапогах немецкие. Верх наш, а подошва немецкая. Я следы их видел, так что распознать смог, так и пошёл по ним, пытаясь узнать, что немцам тут у нас надо. Догнал только у переправы, но я об этом рассказывал уже.
– Это точно.
Жаль, конечно, что та четвёрка вернуться не успела, но, надеюсь, не долго их ловить будут. А хорошо я роте помог, всего один убитый и семь раненых. Потери мизерные, если вспомнить, какая отличная позиция у диверсантов была. Повезло, что почти все спали, когда раздался крик наблюдателя. Те, конечно, похвально отреагировали, даже открыть огонь смогли, да было поздно.
К своей лодке я вышел, уже когда окончательно стемнело. Лайки были тут, молодцы, и я решил отблагодарить их. По пути тетерева подстрелил и нёс в левой руке, немного, но хоть мясной бульон будет. Разведя костёр, подвесил котелок с водой, ощипал и распотрошил добычу, а когда вода закипела, побросал внутрь мяса, ну и остаток крупы бросил. Когда сварилось, остудил в реке котелок и разложил по мискам еду собакам, и только тогда, укрывшись курткой, уснул рядом с костром.
Часам к десяти дня я нашёл, где высадились немцы, и глухо ругнулся. С парашютами облом – не было их: судя по следам, на этой лесной поляне совершил посадку планер, развернулся и улетел. Так что мы с лайками несолоно хлебавши вернулись к лодке и, забравшись в неё, отплыли. Зря день только потерял, знал бы, мог и вчера поздно ночью вернуться. Мама, наверное, тревожится, опаздываю, вчера обещал быть. Зря не послушал, как диверсанта допрашивают, так бы и узнал, что их высадили, а не сбросили. Завтра воскресенье, знакомиться с классом и классной руководительницей будем, а вечером новоселье справлять. Кстати, а набьём-ка зайцев, чтобы было чем завтра гостей угощать.
Сказано – сделано. Настрелял семь зайцев, складировал в лодку, убрал винтовку в чехол и осмотрелся. Река чего и кого только не несла. Задумался, а не искупаться ли мне, но решил, что окунусь, когда вернусь домой. Тут и добычу побыстрее доставить надо, ну и своих успокоить. Забрался в лодку, устроив лаек, оттолкнулся веслом от берега и, отходя от него, услышал гудок катера, что шёл в сторону Москвы.
Удивлённо обернувшись, я рассмотрел знакомую фигуру и лицо. Лабухин, насколько я помню, помощник редактора на радио. Что-то там за музыку отвечал, вроде поиском молодых талантов занимался. Катер был вроде экскурсионного, по размерам типа моего баркаса; рулевой, что стоял у штурвала, по знакам Лабухина повернул катер и на небольшом ходу подошёл ко мне.
– Саша, голубчик, ты же обещал, что, как прибудешь в Москву, сразу дашь о себе знать. Я жду-жду, а звонка всё нет.
– Ну, во-первых, здравствуйте, Константин Львович. А во-вторых, дела так закрутили, что просто нет времени, однако сейчас свободен. Только домой надо заскочить, новоселье завтра, дом мы приобрели, вот дичи настрелял. Э-э-э, силками наловил.
– То, что свободен, просто отлично. Тогда давай сразу к нам, я буду на рабочем месте. Адрес помнишь?
