себя, так что не показатель.
Итак, что я смог понять из этой группы? Командир молод, резкий, шустрый, бойцы чуть постарше, от двадцати трёх до двадцати шести лет. Что странно, все одного роста и примерно одной комплекции, тренированные. На наши армейские стрелковые колонны посмотришь – так там такое разнообразие, от двухметровых дылд до метра с кепкой, приклад по земле волочится. А эти одинаковые, как под копирку. Нет, в военной разведке бывает такое, что люди схожи, там тоже парни резкие, кстати, по ножам ясно, что это, возможно, разведчики, а если немцы, то маскируются под них. В общем, непонятно.
Когда бойцы скрылись в низине, я вскочил и бросился к тому месту дороги, где их засёк. Нужно действовать быстро, скоро они начнут подниматься на противоположный склон и там смогут рассмотреть меня на дороге.
– Любопытно, – несколько растерянно пробормотал я, рассматривая чёткие следы подошв немецких сапог. – Я же видел, наши сапоги… А-а-а, я всё понял.
Немцы, готовя для заброски группу, стачали сапоги под наш образец. И получилось, верх как у наших сапог, а низ немецкий. Думаю, и форма сшита немцами. Честно говоря, не понимаю, для чего это, с учётом того, сколько складов с вещевым имуществом было захвачено.
То, что эта четвёрка – немцы, я уже понял. Если были бы наши, ну могла у них быть одна пара, снятая с какого-нибудь диверсанта, но не сразу у четверых подобная обувь с такой характерной подошвой. Нет, точно немцы. Сто процентов.
Я вернулся в лес и побежал дальше в сопровождении лаек. Впереди показался просвет. Дорога, слева на реке паромная переправа должна быть, два дня назад её проплывал. Я присмотрелся. Немцы успели свернуть к переправе и шли по обочине в тени деревьев, стеной стоявших с обеих сторон дороги, и я последовал за ними. Подходящих моментов завалить их не было. Мотоциклист немцам навстречу проехал, военный, капитан вроде. За ним полуторка, тоже армейская, но с открытым пустым кузовом. Через километр немцы вышли к переправе. Там ещё одна полуторка – застряла, и пять девушек пытались её вытолкнуть из песчаной ямы. И немец с погонами лейтенанта сразу вступил с ними в разговор, а судя по их улыбкам, одна даже, запрокинув голову, захохотала, шутил изрядно. То есть язык у него был хорошо подвешен. Бойцы его тоже заулыбались, больно уж задорно смеялись девушки. О чём разговор, из-за рёва мотора было неслышно. «Лейтенант» кивнул своим бойцам, и те, поправив оружие, чтобы оно не мешало, но не снимая, встали у заднего борта и плечами со второй попытки вытолкнули машину. Почему этот «лейтенант» так себя ведёт, понятно. Паром на другой стороне, там три телеги ожидает и крытый ЗИС, будет странно, чтобы бойцы РККА не помогли девушкам. Да хотя бы шутками не обменялись. Вот тот и отрывался вовсю. Я даже с изумлением рассмотрел, что он одну за попку ущипнул, а другую умудрился в щёчку чмокнуть, со смехом увернувшись от оплеухи. Этот «лейтенант» точно из наших, знал, как себя вести, чтобы не привлекать внимания. То есть естественно он себя вёл в этой ситуации. О других ничего не скажу. Обычные лица, двое светловолосые, один черняв.
– Идём, – скомандовал я лайкам.
Встав, я отряхнулся от травы и песка и, убрав винтовку в чехол и закинув её на плечо, быстрым шагом направился к переправе. Прошёл метрах в тридцати от немцев, которые продолжали шутить с девушками. Водитель стоял на подножке и с усмешкой слушал их. Основной заводила – именно «лейтенант», остальные бойцы выдавали редкие реплики, но больше улыбались и молчали. Когда я проходил с лайками, то засёк, что один из бойцов нехорошо как-то посмотрел на меня, оценивающе. Правда, сразу потерял ко мне интерес: мальчишка с собаками, что в чехле – непонятно, может, винтовка, а может, и удочки. Поди разбери.
Подойдя к переправе, я опёрся о перила, поглядывая на мелкие волны, что накатывались на берег, и посмотрел, как мимо проходит буксир, тянувший аж две баржи. Пока паром пропускал буксир с баржами, подъехала чёрная «эмка». Дверцы открылись, и из неё вышли три командира НКВД и водитель.
– О как, – пробормотал я. – Знакомые всё лица.
Один был тот старлей, с которым пришлось столкнуться в первые дни прибытия в Москву, я тогда ментам помогал диверсантов взять. Этот командовал там всеми. Что примечательно, он меня тоже узнал, я был в той же одежде, как и при поисках диверсантов. Кивком указав на меня, старлей что-то сказал сопровождению, и командиры синхронно посмотрели на меня. Гады, разве можно так открыто палить. Делая вид, что прогуливаюсь у перил, я обернулся на шум мотора. Это уезжала полуторка с девчатами и… Блин! Немцы покачивались в кузове с девчатами, причём «лейтенант» нагло обнимал самую бойкую. Двое «бойцов» поглядывали в нашу сторону, а я, спиной опершись о перила, поставив на них локти, стал лениво сплёвывать. Так и вёл себя, пока полуторка не скрылась.
Почти сразу я стартовал, свистнув лаек и сдирая на ходу чехол с винтовки. Бежать по песку было тяжело, хотя тут вроде и укатанная дорога, но всё равно, пока сто метров до опушки пробежал, запыхался. Потом галопом помчался метрах в десяти от дороги. Завывание мотора было хорошо слышно впереди. Грузовичок ехал неторопливо. Вдруг тональность двигателя сменилась, и тот почти стих, заурчав на малых оборотах, однако буквально через десять секунд снова взревел, и было слышно, как переключаются передачи. Хм, а водитель, что вёл машину, с таким хрустом коробкой передач не пользовался. Неужели?.. Неужели водитель сменился? Раз так, это могло означать только одно: машина взята немцами. Пусть она старая и ушатанная, но это машина.
Я выбежал на дорогу, когда борт полуторки скрывался за поворотом, и заметил светлое пятно в придорожных кустах. Метнулся к ним. Все они были здесь – и девчата, и водитель. Ножами работали. С кузова побросали. Ухватив одну, самую тощую девицу за руку, вытащил её на дорогу. Кто проедет, остановится и найдёт остальных. Да и энкавэдэшники тут же поедут, другой дороги от переправы до перекрёстка нет.
