– Я говорю, это не горит, можно и на следующий год. Возможность будет. Нет, лучше всё-таки на следующий год, мы тогда уже крепко встанем на ноги, ты освободишься. Да, лучше не сейчас. Но о следующем годе всё-таки подумай… О, уже совсем поздно, идём спать. Завтра утром, сразу сообщаю, я забираю лодку и уйду, меня не будет примерно дня два. Лайки со мной отправятся. Так что припасов мне соберите побольше.
– Ха, наверняка оружие перепрятывать поплывёт, – наверное, хотел шепнуть дед сидевшей рядом бабушке, но услышали все.
– Ну, деда, – только покачал я головой под хихиканье мамы и Марины.
Убрав всё со стола, мы разошлись. Лайки, лежавшие вокруг нас у стола, пошли в сени на свои подстилки.
Когда я утром умывался у рукомойника в саду, мне принесли вещмешок. Бабушка уже подготовила полный сидор съестного, котелок, кружку и миски собак. Попрощавшись с мамой и дедом – остальные ещё спали – и проверив винтовку, я прошёл к сараю и, убрав там в углу половую доску, вытащил завёрнутый в тряпицу ТТ с запасным магазином и парой десятков патронов – всё же возьму дополнительное оружие. Всё убрал в котомку, закинул её за спину, лопату в одну руку, винтовку в другую и, свистнув лаек, стал спускаться к лодке. Собаки были в недоумении – если охота, зачем к воде идти? Им пока не доводилось в лодке бывать. Но наконец Волк перепрыгнул через борт, за ним последовали остальные. А то я уж хотел сам перекидывать их через борт. Потом столкнул лодку в воду и запрыгнул в неё. Лайки заметно волновались, я успокаивал их, поглаживая. Поставил парус и стал подниматься вверх по течению, ветер попутный был. Сидел на корме, правил, пользуясь румпелем. Надеюсь, за два дня всё успею.
Лайки мелькали впереди, и я следовал за ними с винтовкой в левой руке, поглядывая по сторонам. Сейчас до стоянки лодки дойду, и мы нормально пообедаем, а вечером домой отправимся. Как и обещал, дела заняли у меня два дня. Зато схроны нормальные сделал, о которых никто не знал. Четыре разных. Даже камень с души упал. Сейчас же после лёгкой охоты – в правой руке у меня была тушка зайца – шагал к своему лагерю, как вдруг замер. Сделав два шага назад и присев, стал рассматривать след. Буквально только что, меньше пяти минут назад, здесь проходило четверо. Следы немецких подошв. Я их знал, опытному следопыту такое не спутать.
– Опять, что ли, диверсанты? – пробормотал я. – Тьфу ты, так и не поешь. Надеюсь, у них припасы имеются.
Отшвырнув тушку, я разогнулся и подозвал собак. Проводив удивлённым взглядом улетающего в кусты зайца – большей частью там был их обед, – они подбежали на зов.
– След, – скомандовал я.
Первой подошедшая Белка, принюхавшись к следу, стала чихать, и я отогнал остальных.
– Вот так-так, они ещё и какой-то дрянью подошвы намазали. Дальновидно.
Двигаясь быстрым шагом рядом со следами, я пытался понять, куда немцы идут. То, что к Москве, явно, лес этот полосой вдоль реки далеко уходит, мимо государственных дач почти к окраинам города подбирается. Так что можно незаметно добраться до него, а там улицы и дальше… Если, конечно, их интерес именно где-то в Москве. Не думаю, что они в своей немецкой форме туда пойдут, предположу, курьера из города ждать будут в укрытии, от своей агентуры или ещё что. Диверсии тоже не исключаю. Правда, полагаю, что всё же для серьёзных акций группа из четырёх человек маловата. Однако вполне возможно, они не одни, а эта группа была послана командиром к Москве на разведку, а их база где-то в стороне. Тут сколько угодно можно гадать.
По следам я видел, что настигаю. Те фору передо мной практически не имели. Вдруг следы свернули вправо от реки, к опушке. Меня заметили? Не думаю. Планы поменялись или всё идёт как и нужно? Мысли так и метались, я же ускорил ход, усилив бдительность, просеивая взглядом кустарник, высокую траву и деревья, нет ли засады. Лайки, сообразив, что мы идём по следу, молча бежали рядом. И всё же я успел, заметив впереди движение. Замерев на миг, присмотрелся. Там бежал замыкающий диверсант, и я готов был поклясться, что он был в самой обычной советской форме. Красноармейская гимнастёрка, пилотка и сидор за спиной. Оружие, возможно, тоже есть, но я не рассмотрел, тот скрылся среди деревьев. Так что я ускорил бег. Подбежав к опушке, упал на землю и по-пластунски дополз до ближайшего дерева. Диверсанты по лесу, судя по следам, тоже бежали, торопились куда-то.
Дорога вилась метрах в тридцати от опушки, на ней я никого не увидел, кроме четырёх наших бойцов. Командира, не вижу, в каком он звании, однако молод, думаю лейтенант, и трёх красноармейцев. Два бойца имели ППД, на поясе, кроме фляг и ножей, не пустые чехлы с запасными барабанными дисками к автоматам, а третий – с СВТ, но не в снайперском исполнении, обычная пехотная винтовка. На поясе – подсумки с обоймами для винтовки и гранатный подсумок. Фляга и нож тоже имелись. У всех четверых были сидоры, причём очень хорошо загруженные, они аж округлились от вещей, что находились внутри. Причём у лейтенанта явно было что-то тяжёлое. Он то и дело поправлял лямки, видимо, в плечи те врезались, и утирал пот на лбу и шее платком. Упарился. На поясе у него была кобура – и всё. Планшет и чехол с биноклем не считаю, это само собой.
– Они или не они? – задумчиво пробормотал я, наблюдая, как группа бойцов с командиром уходят. – Этих тоже четверо, но сапоги я и отсюда вижу, что наши, не спутаешь. Голенища плотно облегают икры бойцов, у немцев они шире и ниже. Как из леса они выходили, не видел, может, так и шли по дороге, и я обознался? Тогда куда они делись? Следы вот, передо мной, трава тропинкой примята до дороги, значит, немцы вышли из леса, а не спрятались здесь, на опушке. Не успели бы они выйти на дорогу и вернуться, устраивая мне засаду. Чтобы я, двигаясь по следу, им в руки влетел. Чёрт, смотреть надо, так долго гадать можно.
Лайки лежали рядом, Волк подполз ближе и ткнулся мне в руку холодным влажным носом. Я погладил его. Дальше, там, куда уходили бойцы, была низина, и те постепенно скрывались от меня, сначала по пояс, потом по плечи, вот головы исчезли. Замыкающий боец с ППД наперевес изредка оборачивался, оглядывал окрестности. Сильно это из образа не выбивалось, фронтовики в тылу так же себя ведут, привыкают контролировать всё вокруг
