с боезапасом. Да всё отдал, что было в тайнике. Даже показал, как немецкими гранатами-колотушками» пользоваться. Сколько горит замедлитель и как работают тёрочные запалы. Не забыл указать, чтобы перед броском удерживали гранату, чтобы её обратно не кинули. Мол, так опытные фронтовики и делают. А вообще я могу опытом поделиться. Строгонов за время нашего общения это понял и попросил в ближайшее время встретиться. Мол, он соберёт бойцов и командиров, а я поделюсь тем фронтовым опытом, который получил от раненых. Передам, так сказать, его им в руки. Я не возражал, почему нет.
Когда всё загрузили в грузовик, мы покатили обратно. Всё представителями батальона было получено, возразить им было нечего, только искренне благодарили. Мы вернулись той же колонной, и Строгонов, крепко пожав мне руку, распрощался, сообщив, что пришлёт ординарца уточнить время лекции. Пассажиры уже покинули машины, так что грузовичок и легковушка укатили.
Участковый тоже распрощался и направился к себе.
Пока нас не было, разбитую эмку закатили во двор. Наверное, разбуженные соседские мужики помогли, вдвоём дед и шоферюга не справились бы. Да и соседи не все ещё разошлись. Дед сейчас с палисадником возился. Он уже снял часть штакетника, выдёргивая гвозди, и занялся перекладинами. Потом мы сменим столбушку, выяснилось, что та обломилась у основания, старая, подгнила, вкопаем новую ну и заменим часть поломанного штакетника, сами перекладины, что странно, были целы.
А сейчас я сказал оставшимся командирам:
– Идём, будете принимать остальное имущество.
Бабушка уже хлопотала в саду у летней кухни, Таня убежала к себе в институт, и я, попросив командиров не шуметь, взял Лушу на руки и отнёс на печку. Так что в моей комнате мы могли теперь общаться, не понижая голоса. Достав из шкафа и чемодана всё имущество корреспондента, по описи передал его сотрудникам политуправления. Сообщил, какие кадры были на какой фотоплёнке. Меня попросили дать описание к каждому фото. Будет выставка или нет, но описание должно быть. И рассказать полную автобиографию, а также историю нашего путешествия по дорогам смерти.
Ну с автобиографией – это легко, написал от руки карандашом за полчаса, а описание путешествия… так я вёл дорожный дневник, там всё есть. Обе тетради с немалым интересом изучили как политработники, так и сотрудники НКВД. Узнав, что у меня имеются все документы убитых мной немцев, политработники также по описи приняли их. Насчёт золота я прямо сказал: будет приказ с верхов, передам, причём официально, а сейчас извините, нет, я вам не доверяю. Едва успели закончить, как прибежала Маринка, блестя любопытными глазами, и сообщила, что нам пора в школу.
Мама с бабушкой пригласили гостей в беседку, накрыв там стол, те отказываться не стали, ну а мы, похватав сумки с учебниками, заторопились к переправе.
Когда мы с Мариной вернулись из школы, меня уже ждали. Машина стояла у ворот, а рядом прогуливался командир в звании сержанта госбезопасности. Водитель в машине дремал. Похоже, давно стоят. Не думаю, что что-то срочное, иначе из школы бы забрали.
– Александр? – уточнил сержант, когда мы приблизились.
Маринка, стрельнув в того любопытными глазами, скользнула через полуоткрытую калитку во двор, а я остался снаружи.
– Ну допустим, – осторожно ответил я, с подозрением разглядывая гостя, после чего покосился на палисадник.
Тот достал удостоверение и предъявил его, не давая в руки, в развёрнутом виде.
– Сержант госбезопасности Гордеев. У меня приказ сопроводить вас, Александр, в Кремль. Товарищ Сталин хотел бы с вами лично поговорить.
– Вот так просто? – несколько растерялся я.
– Обычно, – несколько удивлённо пожал тот плечами.
– Хм. Хорошо. Сейчас сумку с учебниками закину и вернусь.
Я зашёл во двор, где дед пилил трёхметровое бревно, и спросил:
– А где машина?
– Так эти, гости утрешние, как поснедали, машину прицепили, так и укатили. Это кто к тебе там приехал? Нам не говорят, тебя ждали.
– А это посыльный от товарища Сталина, к нему повезут, лично поговорить хочет.
Дед от неожиданности даже топор выронил и заскакал на одной ноге, видимо, краем по большому пальцу попал. Это больно, по себе знаю. Остальные, кто слышал, о чём мы говорим, взволнованно загомонили, перебивая друг друга.
– Дед, ты извини, не могу помочь с палисадником, сам видишь, что творится.
– Беги уже. Не заставляй людей ждать, они на службе. Ты только там смотри не осрамись.
– Постараюсь, – улыбнулся я и побежал к себе.
Бросив сумку, осмотрел себя в зеркало и переодеваться не стал, одежда и так вполне приличная, лишь поправил пионерский галстук. Прихватив некоторые вещи, Сталину будет интересно на них взглянуть, я побежал обратно. Так быстро меня не отпустили, тут и мама дала своё напутствие, и бабушка. Ладно хоть, малых не было, кто ещё в школе, кто в садике, легко отделался.
– Едем.
Мы сели в машину, которая развернулась и покатила по улице к перекрёстку. Я обернулся. Мама и бабушка, распоясанный дед без обуви стояли и
