– А известно тебе, – спросил он, – что творится на этом строительстве? Как его нашей пелсийской кровью поливают? Сколько народу за один прошлый месяц погибло?
У Клео отвисла челюсть.
– Н-нет… Жуть какая! Если это правда, мне… мне ужасно жаль…
На самом деле о зверствах короля Гая она слышала и ранее. Йонас кое о чем упоминал в свое первое посещение, правда не вдаваясь в подробности. С другой стороны, ей было негде увидеть тому подтверждение. Пусть Клео и была помолвлена с принцем, Йонас верил: она все равно оставалась пленницей в своем собственном доме. А пленникам не очень-то рассказывают о том, что делается за стенами.
– Кровавый король не слишком бережлив в том, что касается рабского труда и самих рабов, – сказал он принцессе. – Может, он и убаюкал большинство ваших оранийцев и они чувствуют себя в безопасности, но моему народу досталась иная доля. Я видел своими глазами, что творят королевские охранники, не опасаясь ни наказания, ни сопротивления! Это необходимо любой ценой прекратить!
Щеки принцессы, только что раскрасневшиеся от гнева, резко побледнели.
– Еще как необходимо! – вырвалось у нее.
Он не ожидал от нее таких слов, да еще настолько искренне произнесенных.
– Кажется, кое в чем мы все же согласны между собой, – сказал он. – С ума сойти!
– Ты меня с семейкой Дамора не равняй, – отозвалась Клео. – Я тебе не они! Только если ты вправду хотел выкрасть кого-то, кто важен для этой семьи, хватать надо было не меня. Моя смерть от рук бунтаря будет королю как подарочек.
Тогда, в мастерской портного, он пообещал, что не тронет ее, но она все равно думала о самом худшем, и он не мог ее осуждать. Он ведь уже второй раз ее похищал. И наверное, в самом деле был в глазах девчонки звероподобной тварью. Йонас наклонился к ней и, постаравшись не обращать внимания на то, как она отшатнулась, стал развязывать путы у нее на руках.
– Поживем – увидим, принцесса…
Через некоторое время телега достигла края Диколесья, начинавшегося милях в тридцати от Ястребиной Брови. Здесь Йонас поблагодарил возчика – сочувствовавшего бунтарям оранийца, завербованного одновременно с Нериссой, – и повел Клео в темную чащу.
Она не пыталась противиться и не пробовала сбежать. Йонас лишь слегка придерживал ее за руку, пробираясь вместе с ней сквозь бурелом.
– Здесь, говорят, скрываются грабители и убийцы, – проговорила она, и голос предательски дрогнул.
– Воистину так, – отозвался Йонас.
– А еще тут водятся опасные звери.
– Несомненно, принцесса.
Она покосилась на него:
– Подходящее место для бунтовщиков.
Он сдержал смешок.
– Вы меня прямо захвалили, ваше высочество. Аж краснею.
– Если ты воспринимаешь это как похвалу, ты еще глупей, чем я думала!
Тут уже Йонас расплылся в неудержимой улыбке:
– Меня еще и не так обзывали…
Представители королевских фамилий никогда не совались в эти леса и не имели случая самолично убедиться, действительно ли они темны – особенно в сумерках, как теперь. Густая листва высоченных деревьев перекрывала свет, так что внизу царила едва ли не вечная ночь. Клео спотыкалась о выступающие корни и чуть не падала.
Йонас крепче перехватил ее руку:
– Не время останавливаться, принцесса. Всего ничего осталось идти.
Клео поддернула юбки, успевшие намокнуть в грязи, и кровожадно покосилась на молодого мятежника.
И вот наконец они выбрались на небольшую поляну. Здесь, разгоняя подступающую тьму, горел жаркий костер. Пахло жареной олениной, – похоже, сегодняшняя охота удалась, ложиться спать на пустой желудок не придется.
Из сумерек начали возникать тени, и принцесса снова едва не споткнулась. Перед ней предстало не менее трех дюжин мятежников – все оборванные, с нехорошими взглядами. Кто-то взбирался на дерево. Клео посмотрела вверх, и глаза у нее округлились при виде жилищ, устроенных на ветвях футах в двадцати над землей. Доски, ветки, веревки… Тем не менее все это как-то держалось и давало людям приют.
– Так вот где вы живете? – удивленно проговорила она.
– Это временно.
Клео скрестила руки на груди и обвела взглядом стоянку. Лишь немногие повстанцы прямо смотрели на нее. Иные – с любопытством, но большинство – с недоверием и презрением. Не слишком здесь были рады особе королевских кровей, уж что говорить.
