Крепко сдавив пульсирующие виски ладонями, Уильям Питт-младший застыл над столом, раскачиваясь, словно буддийский монах в трансе. Политическая карьера рухнула неотвратимо и безвозвратно: теперь его сделают козлом отпущения и главным виновником разразившейся катастрофы.
— Все кончено…
Русские в предместьях Лондона, их проклятые броненосцы плавают по Темзе, как гуси в собственном пруду, с часа на час может начаться штурм, который закончится разграблением и сожжением столицы.
Питт невидящим взором уставился на стол, где лежал листок бумаги — царский манифест «О причинах войны с английским королевством». Многие лорды усмотрели в этой бумаге именно вину самого Питта, что, возможно, организовал покушение на жизнь русского императора и его сыновей. А цареубийство, как ни крути, слишком серьезное обвинение для того, кто на этом грязном деле попался.
Хотя британские джентльмены, заседавшие в парламенте, еще не потребовали его головы, но такое мнение многие депутаты уже выразили. В любом случае этот вопрос решится в ближайшие часы, если уже не отправили его в отставку.
— Проклятый византиец! — Питт выругался, с ненавистью подумав о русском императоре. Он обманул всех — и его, и лордов Адмиралтейства, и генералов. Всех!
Восстания в Ирландии и Шотландии были спровоцированы русскими для отвлечения туда значительной части британских войск. Солдаты не успели прибыть ни на «Изумрудный остров», ни в горную Каледонию, а также не смогли вернуться к Лондону, где вчера были разгромлены последние уцелевшие батальоны.
Особенно пострадал флот Его Величества — непробиваемые ядрами броненосцы да чудовищные «копья сатаны» в одночасье лишили Англию многовекового владычества на море.
— Один год, всего один год! — простонал Питт, сжимая пальцами голову. Вчера он собственными глазами видел, как героически сражался и погиб «Дредноут». Страна была в силах построить десяток таких мощных кораблей и вдвое больше линкоров с паровыми машинами. Успела бы полностью перевооружить армию новыми винтовками, заводы уже были готовы выпускать такое оружие. Но не хватило времени, какого-то года!
Питт снова простонал, чувствуя, как горячий комок подкатывается к горлу. С пронзительной отчетливостью он понял — в том, что случилось со страной, главная вина на нем, ибо он как премьер-министр не предусмотрел, не предвидел.
— Жизнь окончена… — тихо прошептал Питт, недрогнувшей рукой взяв лежащий на столе заряженный пистолет…
— К вам министр Талейран! Прикажете принять?
Фуше состроил брезгливую гримасу и отодвинул от себя бумаги, хотя и был сильно занят, но положение обязывало. Главу внешнеполитического ведомства республики он ненавидел всеми фибрами души, считая пронырой и мерзавцем, ибо тот ухитрился предать всех и вся, построив на этом свою политическую карьеру.
Хромца — а такое прозвище утвердилось за Талейраном, одна нога которого была искалечена, — можно было презирать и ненавидеть, но не считаться с ним Фуше никак не мог, слишком уж тот был влиятелен, пользовался, собачий сын, полным доверием Первого консула.
А потому министр полиции живо поднялся с кресла, подошел к краю стола и, как опытный лицедей, ведь любой полицейский должен быть хорошим артистом в своем роде, как и дипломат, натянул маску приветливого и радушного хозяина, просто не чающего души в долгожданном госте:
— Я очень рад вас видеть, гражданин министр! Вы оказали мне большую честь, посетив столь угрюмое заведение, как мое, которое в Париже все стараются обходить…
— Ну что вы, что вы, мой друг! — Голос Талейрана сочился такой непритворной любезностью, что Фуше сразу же насторожился — Хромец пользовался славой изрядного пакостника, а такой приветливый тон был подобен коварному пению сирены, завораживающей очередную жертву.
Фуше давно бы собрал на главу внешнеполитического ведомства убойный компромат, но вот беда — этот проныра старательно отсекал от себя британских посредников и совершенно не польстился на блеск английского золота, в отличие от того же Пишегрю. Так уж повелось со времен Барасса, что в республике все брали взятки. Важно было только то обстоятельство, с кого взимать мзду.
Но тут даже опытные шпионы, которыми Фуше окружил Талейрана, не доносили ничего предосудительного о его действиях. Нет, святых людей на