Вперед пойдут гренадеры и казаки, город отдам на три дня! И учтите, господа, к вечеру сюда доберутся французы! Они хоть наши союзники, но… Сами понимать должны, не маленькие!
По лицам всех пробежала улыбка. Денис даже машинально кивнул. Еще бы! Если русские возьмут Лондон, то тем самым французы встанут в подчиненное положение, а это ох как много значило!
— Фельдмаршал, два часа на подготовку, потом штурм. Я не собираюсь вмешиваться в вашу диспозицию, но прошу вначале отправить парламентера. Предлагаю королю Георгу немедленно прибыть сюда для переговоров, в случае отказа я вас ни в чем не ограничиваю. Но город должен быть взят! Хоть спалите его, ко всем чертям, хоть превратите в развалины!
— Так точно, государь!
Суворов прямо на глазах потемнел, щека дернулась. Приказ ужасал, но все знали, что это пришла месть. Подтянулся и Денис, знавший чуть больше других, и восторженно посмотрел на обожаемого монарха. Тот заметил этот взгляд, улыбнулся, преобразился прямо на глазах, как актер, по-стариковски заканючив:
— Ой, стар наш Александр Васильевич стал! Все забывает да забывает, вещицу дорогую потерял…
— Это какую?! — Суворов искренне изумился. — Надежа-государь, я тебя не понимаю!
— Знак Георгия первого класса ты в Лондоне потерял, а кто из генералов первым туда войдет и знак фельдмаршала найдет, то звездой второго класса и пожалую. Да еще полсотни Георгиевских крестов для служивых разбросано, токмо на улицах поискать хорошо надобно. Так что, господа, время терять не советую! Да, вот еще… Матвей Иванович!
— Я, батюшка-государь! — Донской атаман шагнул к императору, выпятив грудь и демонстрируя усердие. Глаза Платова прямо лучились — монарх к казакам всегда благоволил, и те были готовы хоть в лепешку разбиться, но приказ выполнить, даже беса за рога привести. А уж если государь о чем-то их просил, то дело это чуть ли не святым становилось.
— У меня к донцам просьба великая есть. Прошу исполнить ее в точности, и не мешкая. Если брат мой Георг из города выедет, дорогу ко мне перепутав по забывчивости своей, то с чадами и домочадцами его найти и бережно ко мне доставить. Хочу с ним побеседовать по-родственному о взаимоотношениях между державами нашими!
— Второй консул ведет какие-то тайные переговоры с президентом Джефферсоном! И пять месяцев тому назад они условились, что как раз в эти самые дни в Новом Орлеане произойдут некие переговоры между госсекретарем, русскими и генералом Моро…
Талейран произносил слова осторожно, не выделяя интонацией своего отношения к делу, — что и говорить, настоящий дипломат. Вот только сказанное министром иностранных дел было сведениями уже давно устаревшими, или, как говорят, «протухшими», и Фуше мстительно улыбнулся, предчувствуя свое незабываемое торжество. Не каждый день можно получить огромную радость, больно щелкнув по носу своего заклятого «друга»!
— Вы имеете в виду, господин Талейран, предложение САСШ? О продаже им нашей Луизианы за четыре миллиона долларов? Гражданин Первый консул уже выразил свое отношение к этой сделке. Мы категорически отказались от продажи…
— Речь идет не о продаже, господин министр полиции, речь идет совсем об ином…
Голос Талейрана стал строгим. Он был готов произнести очередную филиппику, которыми славился в парламенте, но Фуше опередил, нанеся неотвратимый удар:
— Моро давно состоит в масонской ложе филадельфов, нам это давно известно! Как и то, что он дал свое согласие на содействие этим американским торгашам ради их демократии и свободы! — Последние два слова Фуше произнес с такой нескрываемой иронией, будто выплюнул нечто непотребное. — А это уже измена республике!
— Вы уже доложили гражданину Первому консулу? — На Талейрана было больно смотреть.
Какой там щелчок по носу?! Он получил от министра полиции полновесную оплеуху. Его ищейки оказались гораздо осведомленнее, нежели послы и агенты Французской республики за рубежом.
«Полицейская гадина, тварь!»
Талейран всем естеством понял, что еще один внешнеполитический конфуз обернется для него полной отставкой, и тут же получил второй сокрушительный удар:
— Гражданин Первый консул уже давно знает об очередной измене Моро! — Фуше тщательно выделял голосом каждое слово. — К тому же в Новом Орлеане сейчас находится граф Резанов, наместник Калифорнийский. А он не допустит продажи Луизианы, под каким бы соусом она ни подавалась, ибо русские категорически против такой сделки. Да и я принял необходимые меры, господин министр… Причем с согласия самого генерала Гоша, и очень-очень давно…
Фуше с нескрываемым злорадством в душе наблюдал, как лицо Хромца смертельно побледнело, а щека и глаз задергались от нервного тика, и с