Свобода
Мне хотелось смеяться и плакать, танцевать и прыгать, петь и кричать. Мне так много всего хотелось, но я продолжала стоять на коленях, прижимаясь к мужу (какое это, оказывается, волшебное и удивительное слово — муж), и просто молчала. Слова казались лишними и такими ненужными.
У нас получилось. Клятва была снята, брачные браслеты сжимали запястья, и все было хорошо. Но я еще не могла до конца поверить, что это не сон. Казалось, еще чуть-чуть — и я проснусь, и снова будет все по-прежнему: холодный замок, Север и клятва, стоящая между мной и барсом.
Миа Снежная.
Это я?.. Так мечтала, так долго шла и теперь никак не могла привыкнуть к этой мысли.
«У нас будет еще столько лет, чтобы привыкнуть», — прошептал внутренний голос.
Браслет был очень красивым. Словно сотканный из тонкого, но прочного серебра, украшенный узорами и магическими рунами, он сливался с кожей, образуя с ней единое целое. Конечно, было непривычно его ощущать, но я была уверена, что скоро перестану его замечать.
За всеми этими заботами и тревогами я и не заметила, как раны на запястьях затянулись, да и общее состояние улучшилось. У меня больше не кружилась голова, прояснилось сознание, и от былой усталости не осталось и следа.
— Как же ты меня напугал, — прошептала ему, проведя рукой по шее, плечам и стирая с них следы сажи.
Его кожа была такой горячей, словно у Ирбиса начался жар.
Огонь не тронул его, но гарь и пепел оставил. Даже белоснежным волосам досталось. Я осторожно стряхнула черные хлопья с его головы, улыбаясь как дурочка.
— Прости, — вздохнул, закрывая глаза, прижимаясь лбом к моему лбу и замирая, едва дыша. — Ты как?
— Хорошо. Почти не затронуло, — рассказывать о тех словах и ребенке не хотелось. Не стоило пугать Ирбиса раньше времени. Я ведь сама еще не до конца разобралась в том, что услышала. — А ты? Очень больно было?
— Нет. Меня просто заставили окунуться в собственные страхи и сомнения. А это страшнее любой боли… Полезная вещь. Знаешь, что я понял?
— Что?
— Что люблю тебя больше всего на свете.
Это были не просто слова, не они имели значение. Его голос был таким проникновенным, что я чувствовала всю гамму чувств, которые Ирбис испытывал.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала в ответ.
— И что был дураком, когда пытался от тебя отказаться. Прости. Я отступил, поддался своим страхам и чуть не потерял самое дорогое.
— Главное, что все хорошо закончилось. Я ведь все равно не позволила бы тебе сбежать.
Тихо рассмеялся и мягко поцеловал.
— Ты ведь использовала камень.
Я сжала камешек в руке и улыбнулась.
— Да. Свое желание я потратила. Теперь передам по наследству следующему.
— Обещаю, ты никогда не пожалеешь о своем выборе. Нам надо встать. Тебе нельзя сидеть на полу, — спохватился Ирбис, поднимаясь и помогая встать мне.
Поднявшись, он покачнулся, но на ногах устоял.
— Я горел? — недоуменно спросил барс, осматривая руки и тело, почерневшие от копоти.
— Огонь был, он не давал мне подойти к тебе, — призналась ему.
Оказалось, что пока мы обнимались, все жрецы, кроме того юного, ушли, оставив нас одних. В зале еще пахло разнотравьем и растопленным воском.
Юноша поднес Ирбису одежду и обаятельно улыбнулся.
— Вы прошли испытание, — сияя, произнес он.
— Вы удивлены? — произнесла я, принимая у него одежду и протягивая Ирбису рубашку, которую он сразу же принялся надевать.
— Мало кто решается на подобное, и мало кто смог пройти все до конца. Принято считать, что физические муки самые страшные. Но это неправда. Гораздо страшнее встретиться со своими страхами, взглянуть им в глаза, осознать свои ошибки и сделать правильные выводы. Не все выдерживают встречу с собственными сомнениями. А боги не прощают лжи.
— Но мы все прошли? — уточнила я на всякий случай.
Меня передернуло от мысли, какие именно страхи пришлось пережить любимому мужчине. Сомневаюсь, что он когда-нибудь расскажет мне правду, но я не сомневалась, что это было ужасно.
