— А каков вердикт по данному делу?
— Знаешь, Васильич, — обратился он почему-то только ко мне. — Впечатление такое, что его утащили в озеро. Причем со стороны воды.
— Вот это да! — испуганно-восторженно мявкнула Вика. — Русалки, что ли?
— Скорее — водяной, — поддержала ее шутку Настя, но тут же посерьезнела. — Нет, а что делать-то будем? Олег Васильевич, как его искать? Ведь не водяной же его в самом деле утащил?
— Не водяной, — подтвердил я.
На меня уставились семь пар глаз. Восьмая, принадлежавшая Гному, старательно скрывала усмешку. Он-то уже обо всем догадался!
— Нет, не водяной, — повторил я. — Вика права. Артема утащили русалки.
— К-какие русалки? — подала голос обычно спокойная Елена. — Ты что, хочешь сказать, что здесь есть русалки?
— Есть, — спокойно ответил я. — И русалки, и водяные. Вон — плещутся.
Народ, как по команде, повернулся. На середине озера действительно плескались две местные ундины.
— М-ма-ма, — выдавила Вика и с визгом бросилась в сторону.
Остальной народ, не исключая парней, бросился следом. Я и Гном пошли мыться. Судя по замаслившимся глазкам моего друга, он был не против пообщаться с русалками поближе…
— Водяной научил? — с пониманием поинтересовался Гном, оттирая грудь водорослью. Завистливо хмыкнул: — А меня вот — не удосужился!
— Тебя научи — так ты всех русалок перепортишь, — засмеялся я, натираясь донной грязью, чтобы смыть «рабочую» грязь.
Гном не стал спрашивать, а я не стал объяснять. А что объяснять? Подошел к берегу, бросил камушек, ну, и посвистал, как учили. Когда на зов высунулась русалка, попросил убрать сексуально озабоченного парня подальше. А уж куда любвеобильные русалки дели сексуально озабоченного Артема, это их дело. И все довольны.
— Ребята! — раздался с берега робкий зов Насти. — Гном, Олег Васильевич! Вы живы?
— А куда мы денемся? — бодро отозвался Гном.
— А русалки?
— Плавают, нам не мешают, — отозвался я. — Вода теплая. А русалки вас не съедят, не бойтесь.
— Да… не съедят! Утопят, — испуганно заголосила Вика.
— Вот и ходи грязной, — поддразнил я девчонку.
— И вонючей, — злорадно добавил Гном, отфыркивающийся как морской котик.
Грязь показалась страшнее русалок. Ребята и девчата рванули в воду. Но далеко не заходили. Зря. Все равно — доморощенные ундины давно принюхались и удрали.
Молодежь купалась до тех пор, пока мы с Гномом не стали их выгонять. Даже Андрей-старший, которого молодым можно было назвать с натяжкой, канючил, как дитё в пионерском лагере: «Ну Васильич, давай еще немножко!»
Про ужин все забыли. Мы с Гномом пошли разводить костер, заодно проведя воспитательную работу. Устыдившиеся парни натаскали огромную кучу дров. Молодцы. Ночь впереди длинная.
Намывшиеся барышни изволили кашеварить. Не прошло и года, как мы наворачивали пшенную кашу с тушенкой.
— Ой, мне нельзя столько есть, — лепетала Вика, уплетая вторую порцию. — Я и так толстая!
— Фигня, — кратко ответила худощавая Настя, беря добавку. А сухая, как щепка, Елена мечтательно проговорила:
— Эх, Виктория, мне бы твой возраст, я бы о лишнем весе и не задумывалась!
— Да-а, вам-то хорошо, — проблеяла Виктория, находящаяся в раздумьях — а не взять ли еще одну порцию. Мужественно пересилила себя и принялась пить чай: — Худеть буду!
После ужина всем захотелось спать. Я уже решил встать первым на караул, но неожиданно попросился Андрей-старший. У меня было подозрение, что бывший участковый хотел еще раз осмотреть «место происшествия». Хотя после купания и беготни по берегу смотреть было нечего.
Возможно, Андрей испытывал угрызения совести, считая себя виноватым. Очень уж у него был потерянный вид. А меня совесть не мучила. Будь это в другое время, в другом месте, то, набравшись терпения, я занялся бы воспитательной работой. Хотя, при этом прекрасно зная, что результат будет нулевой!
Я уже стал засыпать, как меня разбудили. В нашу палатку, бесцеремонно растолкав меня и Гнома, забралась Вика.
— Вик, ты чего? — спросонок пробурчал Гном.
— Боюсь, — мявкнула барышня, устраиваясь поудобнее.
Только улеглась, оттоптав нам бока, как в палатку вползли Настя и Елена.
— Во, Витька — самая хитрая, — с неловким смешком сказала Настя, упихиваясь в спальник.
От шума проснулся Васька:
