сразу метнулись к пострадавшему, пытаясь понять, что у него там случилось.
— Да, это очень больно, — усмехнулся магос. — И если не свалите отсюда подальше, то достанется всем.
— Наконец-то больно будет не только мне, — пробормотала Нина, благоразумно не пытаясь подняться.
— Женщина, ты чего такая жестокая?
— С кем поведешься…
— Да ладно? У тебя что, еще и чувство юмора есть?
Нина пожала плечами. Ситуация казалась не слишком подходящей для шуточек, но магоса это, похоже, мало заботило. Теперь в его руке появилась россыпь искрящихся шариков, по размеру напоминающих горошины.
Нападавшие, слегка осмелевшие после исчезновения кнута, снова отпрянули в стороны. Даже раненый с трудом встал на четвереньки и пополз подальше, постанывая при каждом движении.
Ракун небрежно пересыпал шарики из одной ладони в другую.
Внешне было совсем незаметно, что он еле стоит. Но Нина-то знала. И, что гораздо хуже, разбойники тоже об этом знали, вот и выжидали на подобающем расстоянии, пока магоса не сморит окончательно. А он все стоял и стоял.
— Ну что, ребятки? Передумали нападать?
— Нет, ждем, когда ты наконец свалишься, — честно ответил предводитель.
— Долго ждать придется, — хмыкнул магос и с размаху швырнул новое оружие в нападавших.
Нина ожидала, что шарики взорвутся или полетят вперед со скоростью пули, пробивая все на своем пути, или произойдет еще что-то такое же убойное. Но они просто зависли в воздухе, соединенные сетью едва заметных сверкающих ниточек, как огромная паутина, невесть откуда взявшаяся посреди дороги.
— И что это за штука? — поинтересовался главарь. — Если к ней немедленно прилипаешь или что-то такое, то я тебя разочарую — никто здесь не собирается ее трогать. Места вокруг много, обойдем тихонечко.
Магос промолчал.
И молчал все время, пока разбойники неуверенно топтались на месте, а затем, осмелев, стали пробираться через кусты, старательно обходя паутину. Теперь, когда они приблизились, Нина смогла разглядеть у них в руках короткие увесистые дубинки. Ничего, напоминающего мечи или ножи, не увидела. И почему-то это пугало еще больше.
Сердце колотилось как безумное: не то от страха, не то от неведомой отравы. Нину бросало то в жар, то в холод, руки и ноги дрожали, а голова становилась все тяжелее. О том, каково приходится колдуну, оставалось только догадываться.
Шарики спокойно висели в воздухе, не дергаясь, не выпуская ядовитый газ и вообще никаким образом не напоминая оружие.
Нападающие подбирались все ближе.
Магос молчал.
А затем, дождавшись, когда все разбойники окажутся между ним и паутиной, резко сжал кулак. И сверкающие горошины, сорвавшись с места, метнулись обратно в руку.
Это выглядело как кино в обратной перемотке: они летели точно по тем же траекториям и с той же скоростью, но теперь на их пути находились человеческие тела. Насквозь шарики их, конечно, не пробивали, но удары все равно казались довольно сильными. Магические градины врезались в разбойников, те вскрикивали, заслоняли головы руками и старались убежать подальше с линии атаки. Все, кроме главаря. Он, видимо, решил, что терять уже нечего, поэтому взмахнул дубинкой и попер прямо на магоса.
Тот с трудом развернулся к нападающему. Если безучастно стоять у колдуна получалось довольно хорошо, то первое же движение нарушило всю координацию. Он пошатнулся, едва не упал и только благодаря этому избежал первого удара. Второй ухитрился отбить — кое-как, прямо рукой, но лучше ссадина на руке, чем трещина в черепе.
Третьего удара Нина не видела — картинка перед глазами окончательно смазалась, и почти сразу же потемнела и схлопнулась. Собственного падения на землю она не почувствовала, зато почему-то очень хорошо расслышала, как рядом упал магос.
Следом за ним упали шарики.
— Так нечестно! — сказала Алина, и это оказались ее первые слова с момента похищения. Может быть, именно поэтому голос звучал особенно тонко и жалобно. Ладно хоть на всхлип не сорвался.
Притворяться спящей смысла уже не было, визжать, видимо, тоже, а дергаться и отбиваться не получилось бы при всем желании. Но сдаваться совсем уж без боя пленница не собиралась. Тем более что голова наконец-то заработала и подсунула хоть какой-то, но план.
— Ничего подобного! — Грызь, кажется, даже слегка обиделся. — Я честно выиграл. Я хорошо в жабу играю.
— Это ты у них выиграл. Но я же им не принадлежу. Я — сама по себе. Вот если бы ты выиграл меня у меня…
