экзекуцию законченной и спокойно отправился бы допивать свой кофе.
— Пошел ты, урод! — почти спокойно сказал Ракун.
Новый удар рассек кожу на спине, заставив выгнуться дугой и захрипеть от боли. За ним последовал еще один. И еще.
Для того, чтобы ругаться, сил и слов уже не осталось, а молчать становилось все сложнее.
И Ракун заорал.
Завыл.
Прямо в безоблачно-синее небо и испуганное лицо Нины.
Лошадь мчалась галопом, и всаднику стоило больших трудов не подгонять ее еще сильнее. В конце концов, животное не виновато, что его хозяин пытается находиться в нескольких местах одновременно и не успевает, катастрофически не успевает.
Предчувствие гадости не отпускало. Слишком долго он проторчал в трактире, и все это время девчонка оставалась одна с бандой отморозков. Да еще и обездвиженная. Не требовалось большой фантазии, чтобы представить, чем это может кончиться.
Нельзя было бросать ее одну в повозке, нельзя!
Но и не проверить, куда дальше двинется вездесущий магос, он не мог. Это сейчас понятно, что такой эгоист, как Эллерт, в жизни не станет спасать племянницу собственноручно. А утром еще теплилась мысль: вдруг не выдержит и бросится в погоню? С него ведь сталось бы и догнать, и вырвать девчонку с боем. По крайней мере, попытаться.
Ладно, теперь-то магос точно повозку не догонит.
Самому бы не опоздать!
Деревья по обочинам дороги, давно уже слившиеся в одну безликую буро-зеленую полосу, вдруг резко расступились, и лошадь вылетела на перекресток. Всадник едва успел дернуть поводья, притормаживая скакуна.
Договаривались, что его подождут на развилке, но вокруг никого не было.
«Сбежали», — мелькнуло в голове.
Пожалуй, он бы не удивился, если бы наемники действительно удрали. Но все же нашел в себе силы не паниковать раньше времени, привстать в стременах и осмотреться.
Как ни странно, пропажа обнаружилась очень быстро. Видимо, перекресток показался бандитам слишком открытым местом, они забрались чуть дальше к старому мосту и загнали повозку практически в самые кусты. Впряженные в нее лошади с любопытством тянулись мордами к чему-то неразличимому издалека.
Всадник направил лошадь к бандитам, старательно отгоняя дурные предчувствия. Но очень скоро на смену предчувствиям пришла уверенность. За повозкой шевелилось и пыхтело. Девчонки видно не было, зато четко маячили голая спина Грызя и, кажется, ноги Кобы. В сапогах, но кому в таком деле мешали сапоги?
— Давай быстрее, — сипло шептал Истер, — люди же ждут!
— Подождут! Сейчас моя очередь, — отмахивался Коба, и сапоги ерзали в придорожной траве.
— Может, вдвоем? — нетерпеливо спрашивал Грызь. — С двух сторон насядем?
— Не, вдвоем вы ее слишком быстро уделаете! Учитесь ценить процесс, а не результат! — не унимался Истер.
— Нет, не надо! — в панике взвизгнула девчонка, и ее слова сработали как спусковой крючок.
— А ну стоять! — гаркнул милит и сам на миг испугался своего голоса.
Шевеление и пыхтение сразу же прекратились, даже лошади отпрянули и сделали вид, что они тут ни при чем.
Верховая тем временем неспешно приблизилась к повозке. Всадник воспользовался возникшей паузой, чтобы хоть немного выровнять дыхание и мысленно подготовиться к тому, что увидит.
Если к такому вообще можно подготовиться.
Ближе всего к дороге сидел Грызь в одних портках, временами вздрагивая от предвкушения. Истер следил за ним краем глаза, хотя основное внимание сосредоточил на девчонке. А к ней тем временем нагнулся Коба, и глаза его горели от азарта, когда он выкладывал перед пленницей карты.
Приказ остановиться бандит проигнорировал, только продолжал воодушевленно бормотать:
— Три лесные девы! Три! Вот как хочешь теперь, так и отбивайся!
Юная клисса, все еще лишенная возможности двигаться, полулежала, опираясь на монументальную фигуру Гмади. Он же держал перед ней веер карт, готовясь вытащить нужную.
На голове у девчонки красовался шейный платок Истера, повязанный как пиратская косынка, а поверх майки была надета жилетка Кобы. Вещи Грызя беспорядочной кучей валялись неподалеку.
— Что здесь происходит? — уже нормальным, хоть и слегка охрипшим от волнения голосом, поинтересовался всадник.
