– На концах шнурков – светопоглощающие диоды. Это и есть мои глаза.
– С Карлтоном Джонсоном вы, наверное, бывали в лучших местах, – сказал я.
– Всюду были ковры, – мечтательно произнесли ботинки. – Не считая полированного пола, но его специально не покрывали ковром. – Они помолчали, вздохнув. – Износ у меня был минимальный.
– И вот вы в ночлежке, – сказал я. – Как же низко вы пали!
Должно быть, я возвысил голос, потому как в коридоре открылась дверь и из нее высунулась старуха. Увидев меня, по всей видимости разговаривающего с самим собой, она покачала головой и закрыла дверь.
– Не надо кричать, – сказали ботинки. – Можешь просто направить в мою сторону мысли, этого достаточно. Я без проблем слышу тебя.
– Я, наверное, смущаю вас, – громко произнес я. – Простите, пожалуйста.
Ботинки не отвечали. Меж тем я отпер дверь, вошел к себе, включил свет и снова закрыл дверь. Только после этого они сказали:
– Это, скорее, я смущаю тебя, моего нового хозяина. Я и за Карлтоном Джонсоном пытался присматривать.
– Каким образом?
– Во-первых, старался сделать так, чтобы он держался на ногах. У него была негодная привычка время от времени крепко выпивать.
– Так, значит, тот парень был пьянчужкой? – спросил я. – А его никогда на вас не тошнило?
– Вот теперь ты отвратителен, – сказали башмаки. – Карлтон Джонсон был джентльменом.
– Кажется, я уже по горло наслышан о Карлтоне Джонсоне. Неужто вам больше не о чем говорить?
– Он был у меня первым, – ответили ботинки. – Но я не буду о нем говорить, если тебя это огорчает.
– Да мне все равно, – сказал я. – Выпью-ка я лучше пива. Если ваше величество не будет возражать.
– А с чего это мне возражать? Только на меня не пролей.
– А что такое? Вы что-то имеете против пива?
– Я ни за него, ни против. Просто алкоголь может повредить моим диодам.
Я достал из небольшого холодильника бутылку пива, открыл ее и уселся на маленький продавленный диван. Потом потянулся было к пульту от телевизора, но тут мне в голову пришла мысль.
– А как это вышло, что вы так разговариваете? – спросил я.
– Как – так?
– Ну, вроде как официально, но всегда говорите такое, чего от башмаков и не ждешь.
– Я ботинки-компьютер, а не просто ботинки.
– Вы ведь понимаете, о чем я. Как так получается? Для обуви, которая годится только для того, чтобы ее надевали на ноги, вы разговариваете слишком уж умно.
– А я не стандартная модель, – ответили ботинки. – Я прототип. Не знаю, лучше это или хуже, но изготовители придали мне дополнительный объем.
– Это еще что такое?
– Я слишком умный, чтобы просто быть по ноге. Я обладаю еще даром эмпатии.
– Что-то ничего подобного я не заметил.
– Это потому, что я все еще запрограммирован на Карлтона Джонсона.
– Вы когда-нибудь прекратите говорить об этом парне?
– Не волнуйся, включилась система отсоединения. Но прежде, чем я окончательно от него отвыкну, пройдет какое-то время.
Я немного посмотрел телевизор и пошел спать. Купив пару умных башмаков, я лишился последних сил. Под утро я проснулся. Ботинки чем-то занимались. Я это чувствовал, не надевая их.
– Что это вы там затеяли? – спросил я, потом понял, что ботинки не слышат меня, и пошарил рукой по полу.
– Да не волнуйся ты, – ответили ботинки. – Я тебя слышу через пульт, без подсоединения.
– И чем же вы там занимаетесь?
– Извлекаю квадратные корни в уме. Не могу уснуть.
– И с каких это пор компьютер должен спать?
– Ошибка в функции «пауза»… Надо что-то предпринять. Мне недостает периферии.
– О чем это вы?
– У Карлтона Джонсона были очки. Я ему нередко подсовывал их, чтобы он лучше видел. У тебя случайно не найдутся?
– Найдутся, только я не очень-то ими пользуюсь.
– Можно мне на них взглянуть? Хоть чем-то займусь.
