Кредитор Хаоса найдет Творца прежде, чем тот скопит достаточно сил… Мы предполагаем, что тогда всему сущему придет конец.
— А мой, Фатика М. Джарси мир, вот сейчас — распадается, гибнет?
— Именно так. И не только твой — но и мой мир тоже. Мир без бога обречен на гибель. Приглядись, как быстро сквозь источившиеся крепи утекает из твоего мира магия. Еще сто лет назад она была могучей силой, а теперь у чародеев в руках лишь жалкие крохи былого величия! Драконы — существа с истинно магической природой — давно вымерли… Смотри, с какой скоростью образуются лживые культы вроде культа Рамшеха Дольмирского, которому, кстати, посвящен сам Оракул, или многочисленных мелких богов во Фрайторе или Хараште… Это все — признаки распада мира, в котором умер бог, я знаю это, я могу проникать взглядом в иные миры и наблюдать общую картину их гибели…
— Значит, существуют иные миры, которые распались? И много? Скольких богов убил Кредитор?
Ресницы дрогнули.
— Сейчас речь о твоем мире, Фатик. Его крепи рушатся. Осталось уже немного, время гибели почти пришло… Учти: вскоре ты столкнешься с Хаосом на своем пути. И увидишь, как он выпьет часть твоего мира… и не одну! И горе тебе, если ты окажешься в тот миг в этой части!
Я поежился. Хорошенькие перспективы!
— Погоди… Но ведь ты, Лигейя-Талаши, ты — в моем мире, здесь и сейчас! И ты — богиня!
«Да», — сказали тени.
— Я бог другого мира, Фатик. Я пришла помочь Атрею в борьбе, но моя власть и сила в мире Атрея — мизерны. Таковы законы мультиверсума, который создал Творец. Простая предосторожность, уберегающая богов от конфликтов друг с другом… Мир и его бог рождаются одновременно в пламени Источника Воплощения, и составляют единое целое. Боги извне — всего только слабые гости, и они не способны уберечь чужой мир от распада. Убив Атрея, Кредитор заточил меня в локусе, из которого я не могу вырваться. Он выпил из меня почти все силы, оставив немного, чтобы жила, тлела… страдала… взывала к Единому…
— Ловля Творца на живца?
— Не ерничай.
— Но ведь я прав?
— Да… Я заточена здесь уже много лет. Я в тюрьме. Я могу впустить в свой локус кого угодно… и выпустить, но не могу покинуть пределы своей темницы. Освободить меня может только новый бог этого мира…
— Ты не выглядишь страдающей… прости мою грубость.
— Три сотни лет мое сознание было на грани распада… Я приходила в себя очень долго… Сначала как малая, чуть тлеющая искра, стонущая от боли в тюрьме-локусе, вопиющая к безмолвному Творцу… Кредитор был рядом. Он глумился, он знал, что я все слышу и понимаю. А когда он уходил, посмертная маска Атрея жалила меня мертвым взглядом… — Раздался вдох-шелест, сухой, точно ветер катал по брусчатке осенние листья. — Когда из бога выпивают жизнь, Фатик, это страшно…
Я покосился на белую пустоту под ногами и буркнул:
— Ладно. Ты уверена, что Кредитор не заявится сюда, почувствовав твое пробуждение, и не даст нам обоим по… гм… по рогам? Где он вообще? Как выглядит?
Острые плечи поникли.
— Я коплю силы уже несколько лет, и за это время ни разу не ощутила его присутствия. Я полагаю, он уверился, что ловушка для Творца не сработает, и ушел. Он способен так же произвольно переходить в любые миры сущего, как смертные — из комнаты в комнату, и уследить за ним я не могу. Он давно уже не убивает богов, ибо понял, что и этот его ход не выманит Творца. Он затаился где-то в мирах сущего, как ловчий паук, и ждет…
— Расскажи, как он выглядит, чтобы при встрече я…
Талаши вздохнула.
— Он меняет обличья как маски. Кредитором можешь быть даже ты, Фатик. Вернее, он может выглядеть, как ты.
Я вздрогнул и бросил взгляд на самого себя — смутное отражение в полированном мраморе столешницы.
— Я — это я, Фатик М. Джарси, богиня! Был, есть и всегда им пребуду, ежели, конечно, какой-то чародей из Тавматург-Академии Талестры не вздумает превратить меня в столб либо в девицу, что, как я знаю, при нынешней квелой магии невозможно.
Пепельные губы дрогнули в слабой улыбке. На миг сквозь глаза Талаши на меня взглянула шальная Лигейя.
— Я бы не сказала, что это невозможно… Но тебе нечего беспокоиться, тебя — не превратят. Ты должен еще много сделать…
— Ты намекаешь, что у тебя имеется для меня работенка?
«Да», — сказали тени.
На меня снова надевали ярмо. Но, знаете, я постепенно начал привыкать к таким поворотам.
Мы помолчали. Волосы-тени тревожились, по ним пробегала рябь, хотя я не ощущал ветра. Впрочем, богиня в ипостаси Талаши, даже сидя, была намного выше меня — может, ветер все-таки задувал, скажем так,
