— Вот и замечательно. — Я потер горящую щеку. — Такой вы нравитесь мне больше. Но молоко не помешает.
Толстяк в колпаке, судя по запаху, давно переминался под дверью. Я выглянул в коридор и забрал у него теплую кружку.
— Вы сломали запор! — Он сердито ткнул пальцем в раскуроченный косяк.
— А вы так и не поймали крысу, — отрезал я, захлопывая перед его носом дверь.
Протянул кружку притихшей девушке.
— Выпейте.
— Зачем?
Я и сам не знал, зачем. Теплое молоко перед сном приносила мне мама. Вспомнилось.
— Так надо.
Она послушно выпила все до дна.
— А теперь ложитесь. Обещаю, кошмаров больше не будет.
— Вы такой добрый, — послышалось из вороха простыней. — Простите, я не поняла, что это вы специально так сказали, чтобы я успокоилась. У вас же ничего подобного и в мыслях не было…
— Ну-у-у… — Я потянулся на стуле. — Мысли у меня разные.
— Что? — приподнялась над подушкой рыжая голова.
— Спите, говорю. Спите.
Мои мысли ей точно не понравились бы. Дождавшись, пока прерывистое дыхание девушки сменится тихим ровным сопением, я открыл ее сумку и достал шкатулку.
Остаток ночи я спокойно и не без удовольствия проспала. А с утра от моих страхов не осталось ничего, кроме стыда за устроенную истерику. Но все же Джеду стоило ограничиться парой пощечин — этот способ всегда срабатывает. Хотя и его метод оказался достаточно действенным, только щеки вспыхивали всякий раз при воспоминании о шокировавшей меня фразе.
Но когда, умывшись и одевшись, я заглянула в лежавшую у кровати сумку, кровь вновь прилила к лицу, в этот раз — от злости и отчаяния.
С бешено колотившимся сердцем я кинулась в соседнюю комнату, но застала там только перестилавшую постель горничную. Внутри что-то оборвалось. Едва переставляя ноги, я возвратилась к себе, рухнула на кровать и даже не пыталась думать о том, как теперь быть дальше…
— Вы уже встали? Я заказал завтрак.
— Вы?! — Рывком поднявшись, я бросилась на стоящего в дверях оборотня. — Вы не уехали?
— А должен был? — Джед одарил меня снисходительной улыбкой.
— Но вы же… Вы забрали шкатулку!
— Да, — не раздумывая, признался он. — Но я не отказывался от своих обязательств. Спускайтесь, завтрак ждет.
Виктория — я несколько раз повторила про себя это имя, чтобы убедиться, что теперь меня от него не бросает в дрожь, — так вот, Виктория как-то сказала, что волки хорошо чувствуют людей. Я же никак не могла раскусить одного волка. Впрочем, кусать — тоже не моя прерогатива. Но хотелось бы знать, чего еще от него ожидать.
А пока меня успокоило и то, что дэй Селан не собирался бросить меня в трактире.
После того как шкатулка перекочевала к метаморфу, я, как ни странно, успокоилась, и напряжение между мной и моим странным попутчиком немного схлынуло. В дороге отыскалось несколько нейтральных тем для разговоров. Оборотень тактично не интересовался причинами, заставившими меня покинуть Лазоревую Бухту, а я смирила любопытство и не спрашивала, какими судьбами он подался в грабители: мысль о том, что это привычное для него занятие, отогнала сразу же. Говорили о книгах, об опере, Джед вспоминал курьезные истории из жизни столичного общества, я делилась ходившими среди магов «профессиональными» байками.
За такими разговорами время в пути летело быстрее, а сама дорога становилась намного приятнее. К третьему дню мне казалось, что я путешествую со старым, хоть и не слишком близким знакомым.
А на пятый все закончилось. Мы приехали в Велсинг.
Экипаж остановился у калитки небольшого дома. За кованой оградой виднелась короткая, упирающаяся в крыльцо в три ступени дорожка, по обе стороны от которой красовались ухоженные цветочные клумбы. Два окна слева от входа оплетал разросшийся шиповник, а окна справа прятались за рядом стройных кипарисов.
Унго полез за багажом, но сгрузил только мой саквояж.
— Добро пожаловать, Сана, — улыбнулся Джед. — Это ваш новый дом. Вы же сказали, что вам нужно жилье. Тут остались кое-какие мои вещи, но
