не было ни тени волнения от близости живого Бога, ни страха перед неизвестной опасностью, скрытой под покрывалом носилок. То, что там была опасность, причем смертельная, ясно было видно по перекошенным, серым от животного страха лицам нубийцев. Рабы не знали, что такое они несут на своих плечах. Но от этой ноши шли какие-то осклизлые, невидимые волны. Какое-то энергетическое поле, противное всему живому, окутывало носилки, почти осязаемо касаясь кожи людей и заставляя ее покрываться мурашками от безотчетного ужаса.
Процессия достигла ступеней храма и остановилась. Нубийцы осторожно опустили на землю черный паланкин и тут же, отбежав от него подальше, насколько позволяло плотное кольцо черных воинов, пали ниц, обратившись в сторону фараонова кортежа и уткнувшись лбами в каменные плиты площади. Если бы было можно, они б зарылись в них целиком, лишь бы не ощущать волн пульсирующего ужаса, окутывающих нечто, накрытое гигантским покрывалом. Онемевшая от холода кожа на плечах и ладонях рабов жутко ломила и болела, словно не полированное дерево носилок только что касалось ее, а гигантская медуза прошлась своими щупальцами по живому мясу.
Откинулся в сторону золоченый полог, и Сын Солнца предстал перед народом. Он был невысок, этот живой Бог. Невысок и коренаст, с длинными худыми руками и немного сутулой спиной, согнутой под тяжестью золотого шлема и немыслимо дорогих украшений, нанизанных на всё тело так, что почти не было видно одежды. И если бы не эти украшения и не сандалии в несколько пальцев высотой, возвышающие фараона над простыми смертными, то Сын Солнца ничем бы не отличался от простого земледельца.
Но было золото, были украшения, были отделанные крупными алмазами сандалии, а еще был надменный, высокомерный взгляд и похожий на крюк мясника золотой полосатый жезл – символ власти. И тысячи людей, все, кто был сейчас на храмовой площади, лишь бросив мимолетный взгляд на живого Бога, еще сильнее вжали лбы в полированные плиты площади.
Все, кроме людей в черных плащах.
Внезапно они разом пришли в движение. Тройное кольцо их рядов дрогнуло и распалось. Два первых кольца вытянулись в параллельные линии, отгородившие третье, внутреннее, в центре которого находились носилки, от толпы народа с одной стороны и от свиты фараона – с другой. Это третье кольцо Меченосцев оказалось между двумя шеренгами. Из него вышли шестеро, ростом почти на голову превосходившие остальных воинов, хотя любой из их отряда наверняка был выше самого высокого жителя Египта. Шестеро гигантов не спеша подошли к носилкам и остановились, превратившись в неподвижные статуи. Жуткое шипение под покрывалом прекратилось. Нечто, прячущееся под ним, затаилось.
Жрец возвысил голос.
– Великий Амон Ра! Сегодня мы приносим в жертву смрадных детей Сета, осмелившегося поднять свою грязную руку на твоего сына Осириса. Но как воскресаешь ты, так воскрес и Осирис, и во имя твое мы сегодня свершим великое деяние, дабы не вернулся впредь поганый Бог смерти и суховеев и дабы вовеки блистала слава твоя и твоих сыновей.
Жрец ткнул посохом в направлении черных носилок – и тут же ударили невидимые гонги внутри храма, наполнив дрожащим звоном душное утро. Упало покрывало, и закричали в ужасе носильщики-нубийцы. Некоторые из них тут же рухнули на каменные плиты и забились в припадке, некоторые бросились бежать куда глаза глядят, но тут же были отброшены назад плотной стеной черных людей.
Это была клетка. Очень большая клетка, сплетенная из медных прутьев. А внутри…
Внутри клетки были люди.
Красивые юные девушки с волнами черных волос, спадающих на плечи.
Старухи, одним своим видом вызывающие жалость.
И дети, большими, невинными глазами смотревшие на суровых воинов.
Толпа невольно ахнула. Люди ожидали увидеть чудовищ, а вместо них в клетке были такие же, как они, – несчастные пленники, неведомо за какие грехи оказавшиеся под замком. Но, видимо, нубийцы знали больше, ибо от одного вида людей, заключенных в клетку, их корчило от ужаса.
Женщина из толпы вскочила с коленей и метнулась к клетке.
– Сын! Там мой сын! – закричала она, но рука черного воина из внешней шеренги с силой отбросила ее обратно. Повторить попытку женщина не посмела. Ее ноги подкосились, она упала на колени и уронила лицо в ладони. Хрупкое тело сотрясали рыдания.
– Твой сын умер прошлой весной, и ничто уже не вернет его из Аментес, страны закатившегося солнца, – громко, чтобы слышали все, проговорил жрец, подойдя к женщине и поднимая ее на ноги. – А теперь узри, несчастная, силу Амона Ра и его воинов, пришедших с неба для того, чтобы спасти людей Египта!
В руке жреца появился крупный алмаз величиной с кулак ребенка. Жрец поднял его над головой и замер, словно превратившись в статую.
Ждать ему пришлось недолго.
Край солнечного диска появился над горизонтом. Кроваво-красные, прямые лучи пали на камень, лежащий на ладони жреца и, отразившись от него, скользнули по клетке…
И тут же жуткий, протяжный вой пронесся над площадью.
Там, за переплетением медных прутьев, больше не было людей. Теперь там копошились жуткие, кошмарные существа, похожие на большие пятиконечные морские звезды. Правда, верхнее щупальце у этих «звезд» было словно обрублено, и с этой культи бессмысленно пялились на людей
